«Я живу́ тут три́дцать лет…»

Я живу́ тут три́дцать лет, три́дцать оди́н, наве́рно. Ро́диной-то я из Коче́вина, вы не́ были там, это туда́ по о́зеру пять киломе́тров. Вот отту́да я ро́дом. За́муж вы́шла в дере́вне Грому́ха, вот отсю́да два кило́метра. Пото́м купи́ли э́тот дом. Дво́е дете́й у нас, вот ы живём здесь три́дцать оди́н год. А вот коренны́х э́тих ме́сто называ́ют как бы Копы́тово. Там Нико́льский Торжо́к, промежу́тоцек тако́й. Вот это называ́лось дере́вней Копы́тово, тепе́рь не счита́ют Копы́товом, счита́ют всё как Нико́льский Торжо́к. Настоя́щих жи́телей, жи́ли-то вот в Копы́тове э́том, и не́ту, всё уже. Тут мно́го молоды́х, сейча́с домо́в настро́ено, всё прие́зжие, кто отку́да, а коренны́х уже никого́ не́ту.

Живу́ одна́, у меня́ му́жа давно́ не́ту. Што мы жи́ли-то, на́ша мо́лодость, ничо́ у нас не́ было. Вот с со́рок се́мова, нас у ма́мы бы́ло шесть – три сестры́ и три бра́та. Па́пу тоже на войне́ уби́ли, в со́рок пе́рвом. Дак чо, ведь голода́ли, мох е́ли, траву́ е́ли, вся́кую мяки́ну. Поста́рше меня́ брат был. Уйдёт с утра́ в лес, собира́ет там земляни́ку, насобира́ет вот таку́ю корзи́ночку. Всё темно́, а его нет. Ма́ма и пойдёт иска́ть его́, вот принесёт земляни́ки.

Была́ у нас коро́ва, вот ы вы́жили. Земляни́ку натолчёт в блю́де, нальёт молока́, насы́плет мо́ху. Мох то́лкли, бра́ли в боло́те. Вы́сушишь, а пото́м така́я шту́ка была́ деревя́нная, потолку́т в э́той шту́ке и сде́лается тако́й, как мука́. В молоко́-то и насы́плют э́того мо́ху. Ни са́хару, ничо́ не́ было. Продава́лся тако́й сахари́н, в самова́р бро́сишь – сла́дко.

Вот ма́ма оста́лась с каки́ми. В не́которых се́мьях с го́лоду пу́хли, го́лодно, сто́лько наро́ду у́мерло. А у нас коро́ва была́, молоко́ дава́ла, дак мы все вы́жили, мы и не пу́хли, никто́ у нас с го́лоду не у́мер.