«Вот у нас бы́ло зна́ете ско́лько?»

Вот у нас бы́ло зна́ете ско́лько? Пя́теро дете́й: два бра́та, три сестры́, ба́бушка была́, ма́ма была́, а отца́ на войну́ взя́ли. Мы вот и оста́лись семь-то челове́к, не хле́ба-то у нас не́ было, мяки́ну-то мы е́ли, колочи́-то е́ли, ну, всё не росказа́ть, како́е де́тство бы́ло. И носи́ть не́чо бы́ло. Я, пра́вда, ко́нчила во́семь кла́ссов, жила́ два киломе́тра отсю́да, из села́ Грому́ха суда́ попа́ла. За́муж вы́шла, робо́тала всю жизнь, со́рок два го́да гла́вным буга́лтером здесь в сельпо́. Мы здесь жи́ли, сде́лали сво́й дом.

Дак вот, из шко́лы-то придёшь, ма́ма корми́ла из двена́дцати коро́в, не как сеча́с бы́ло обору́двано всё, на́до бы́ло и се́на наноси́ть коро́вам, и соло́мы насла́ть, и коро́в подои́ть, и ново́з вы́кидать, и напои́ть их. Вот доста́нется водогре́йку топи́ть, а мы с бра́том дво́е, брат ешо́ был по́сле меня́. Подём во́ду вози́ть, чан поло́жим, пое́дем за водо́й и отту́да идём. Чан слети́т, запла́чём. Опя́ть погру́зим, опя́ть слети́т. А дрова́-то пили́ть на э́ту водогре́йку, пи́лы-то бы́ли и не то́чены, до чо дошва́ркаем, до чо дошва́ркаем, ну не мо́жно. Так вот всё и жи́ли. Оче́нь пло́хо.

Здесь я ко́нчила семь кла́ссов, де́ньги на́до бы́ло плати́ть, пото́м в Волокосла́вино десятиле́тка была́. Я пошла́ в восьмо́й кла́сс, ко́нчила во́семь. Мне ма́ма сказа́ла: «Как хо́чешь, Ва́лька, у меня́ де́нег нет плати́ть». Тогда́ плати́ли тоже за учёбу, семь беспла́тно, а восьмо́й, девя́тый, деся́тый пла́тно. Я уж не по́мню, ско́лько и де́нег на́до бы́ло плати́ть. Так вот и жи́ли. О́чень пло́хо.