«Здесь. <...> В Москве́. Уж бо́льше 40 лет…»

– Место рождения?

– Здесь.

– А сейчас вы где живете?

– В Москве́. Уж бо́льше 40 лет.

– А где у вас родители родились? Какие у них профессии были?

– Ма́ма родила́сь вот в Си́веро, дере́вне. Кака́я тут профе́ссия в дере́вне?

– А чем они занимались?

– Ма́ма на фе́рме рабо́тала, па́па ко́нюхом рабо́тал. В дере́вне всем занима́ются.

– А образование какое? У вас и у родителей?

– У меня́ сре́днее. У ма́мы 7, ка́жется, кла́ссов. По тем времена́м са́мое уж тако́е вот. У па́пы вро́де чё-то вро́де 3, чё-то он заболе́л, ревмати́зм, или как там называ́лось.

– Можете рассказать о своей биографии? Как у вас детство проходило? Как у вас отношения были в семье? Какие воспоминания остались?

– Воспомина́ния а́дские. Нет, роди́тели, всё норма́льно. Нет, ну, па́па выпива́л, но ведь в деревня́х мно́гие пи́ли. Де́тства не́ бы́ло. Пра́вда, вот вспо́мнишь. У меня́ мла́дший ещё был жив, ца́рство ему́ небе́сное, у меня́ 4 бра́та бы́ло, ни одного́ в живы́х нет. Вспо́мнить не́чего. Это вот рабо́та, рабо́та с утра́ до́ ночи. Так-то в дере́вне рабо́ты полно́: огоро́д, ходи́ли в лес корьё драть. Зна́ете, что тако́е? Это с и́вы обдира́ют. Ма́ло того́, так ма́ма на фе́рме рабо́тала – туда́ ещё ходи́ла помога́ть. Не как сейча́с, коне́чно, де́тки.

– А какие детские игры у вас были?

– В ла́пту игра́ли, а бо́льше так чё-то и не по́мню.

– А какие правила были в лапте?

– Я, ду́маете, по́мню? По́мню, что ла́пта, мяч вро́де гоня́ли или чё там.

– А ведущего, не помните, как выбирали?

– Нет.

– У вас было такое: палочки, жребий? Не помните?

– Нет. Не по́мню.

– А игра, например, не знакома: горелки, догонялки, пятнашки, прятки, жмурки?

– В пря́тки игра́ли. В жму́рки игра́ли.

– Городки? Чижи?

– Городки́ нет, у нас таки́х и́гр не́ было.

– А знакомы ли вам названия таких игр, как гала, выманки, чиги, чиба, афанасы?

– Нет. Я таки́х слов не слы́шала.

– А дразнилки у вас были какие—то?

– Нет. Кли́чки что ли?

– И клички.

– Да нет, так-то про́сто вон те же вон Гро́мовы, Воронцо́ва фами́лия была́, вот Ворончи́ха-пискунчи́ха там, к приме́ру. Вот тако́го пла́ну, а так у нас не́ было тако́го, не заведено́, чтобы про́звища. А у нас ли́чно в семье́ фами́лия Марке́ловы, а почему́-то Ха́нтовы нас, я хорошо́ по́мню, нас называ́ли Ха́нтовы. То ли это фами́лия была́ ещё чья́-то, фиг зна́ет, я не зна́ю. Так вот я и не узна́ла у роди́телей, пока́ бы́ли жи́вы, а тепе́рь у кого́ узна́ю? Ха́нтовы. Вот э́то вот ти́па на́ша кли́чка была́.

– А у вас были игры, в которые играли только девочки или только мальчики?

– Ну, де́вочки так чё, в ку́клы, мо́жет, игра́ли. Хотя́ каки́е ку́клы бы́ли? Из тря́пок.

– А вы не делали сами, не шили?

– Шить не ши́ли, а так, чё-то там заверну́ть. Чё-то заку́таешь. Когда́ там бы́ло шить! Са́ми не уме́ли, а роди́телям не́когда.

– А зимой лепили снеговиков, снежками кидались?

– Да, как обы́чно уж.

– А снеговиков как украшали?

–  Ну как, морко́вка и угольки́. Всё.

– С годовалыми, маленькими, как играли? Погремушки были какие—то?

–  Е́сли то́лько вот у нас ро́дственники жи́ли в Москве́, быва́ло, присыла́ли уже́ посы́лки. Так э́то, наве́рно, уже́ по́зже начало́сь. Что-то е́сли пришлю́т. А так-то я не по́мню, чтобы игру́шки бы́ли каки́е-то.

– А хороводы?

–  Нет. Хорово́ды – это уже́ ма́мино.

– А не рассказывала она?

– Говори́ла, да, ходи́ли на посиде́лки в каку́ю-то, как называ́лась, изба́-чита́льня. Чё-то там, как-то туда́ ходи́ли.

– А что там делали они?

– Они́ рабо́тали там все, ну, как рабо́тали, пря́ли, чё ещё де́лали там они́? Ну, наве́рно, пря́ли. Вышива́ть у нас как-то не́ было. Бо́льше прясть. Вот э́то пря́ли.

– А делали свистульки, например?

– Де́лали, да. Вот когда́ я ма́ленькая была́, э́то бы́ло. Все ходи́ли, выреза́ли э́ти вот свисто́чки. Я да́же по́мню, как его́ де́лали.

– Расскажите, как делали?

– Вот выреза́ли, вот па́лочка така́я, ды́рочку так сде́лают тут. Как же деревя́шка, или всю вынима́ли э́ту деревя́шку? Вот по́мню хорошо́, что вот ды́рка, там ды́рка. Да как же де́лали-то? Вынима́ли совсе́м э́ту деревя́шку? Не, не вспо́мню, не вспо́мню.

– А вы как—то работали? У вас были там маленькие грабельки в детстве?

– Ой, отку́да? Нет.

– А как вас к работе приучали?

– Больши́ми, больши́ми. Приуча́ть-то на́до бы́ло. Наве́рно, как ходи́ть начина́ли, то чё-то начина́ли уже́ и де́лать. По до́му там и на у́лице.

– То есть вы с какого возраста уже начали работать?

– Я и говорю́, как ходи́ть начина́ли.

– А родители у вас что делали?

– По до́му занима́лись.

– Вот родители работали, и вы помогали.

– Ну, да. В дере́вне, так дело́в хвата́ло.

– А в гости как друг к другу ходили?

– Никаки́х госте́й! Когда́ бы́ло ходи́ть? Если ма́ме три ра́за в день на́до бы́ло на фе́рму сходи́ть, каки́е го́сти? Хоть пра́здник, хоть выходно́й. Никаки́х ни пра́здников, ни выходны́х. Кто ж там подме́нит? Э́то уже́ как бу́дто своё. Мо́жешь заболе́ть, заболе́ешь, это никого́ не волну́ет. Сама́ заболе́ла, пусть семья́, кто́-то там, иду́т, уха́живают.

– А детские домики вы строили какие—то?

– Ну, чё-то де́лали, коне́чно. Ребя́та так в лес ходи́ли, каки́е-то шала́шики де́лали. То́же, да.

– В лесу делали?

– В лесу́, в лесу́.

– Никому не говорили взрослым, в тайне всё, да?

– Да нет, взро́слые то́же зна́ли. Все равно́ как-то игра́ли де́ти, находи́ли како́е-то вре́мя. Коне́чно, придёшь домо́й и попада́ло, убежа́ли, до́ма дело́в полно́. И мы бе́гали. Куда́-то там побежи́шь, где́-то, чего́-то.

– А как взрослые к детям относились в воспитании? Сейчас же совсем по—другому?

– Никако́го воспита́ния. Ну, како́е воспита́ние могло́ быть? Ну, я не скажу́, что в дере́вне ху́же. Никако́го воспита́ния, но де́ти выраста́ли, мне ка́жется, бо́льше отве́тственности всё равно́. А воспита́ния ника́кого там, когда́ бы́ло воспи́тывать-то? То́лько руга́ли, да и всё.

– А колыбельные мама пела?

– Ой, не по́мню. Да каки́е там колыбе́льные! Нет.

– А знаете вы такие игры: «ключики—замочки», «дрема», «олень», «кудри жечь»? Не слышали?

– Чё-то слыха́ла: «клю́чиком-замо́чком, шёлковым плато́чком». А чё э́то, отку́да?

– Не помните, да?

– Па́мять вообще́ плоха́я. Я ещё упа́ла, черепо́к разби́ла полтора́ го́да наза́д. Перело́м че́репа был, у меня́ па́мять вообще́ чё-то. У меня́ и не была́ шика́рная па́мять никогда́.

– А сказки вам рассказывали, вы не помните никакие сказки?

– Ну, если баба́ка, пока́ ещё жива́ была́. Но у нас чё-то ра́но о́бе баба́ки у́мерли. Я чё-то так вот не вспо́мню, чтобы… Ма́ма говори́т, вот так схва́тит, нас оди́н под одно́й, нас пя́теро е́сли бы́ло, все пого́дки. Оди́н под одно́й мы́шкой, друго́й под друго́й. Вот так ба́бка и побежа́ла по дере́вне.

– А во время праздников, вот Рождество, Крещение, Новый год как вы праздновали?

– Как пра́здновали? Ма́ма пироги́ напечёт. Ве́чером ещё напечёт, семья́ больша́я, прокорми́ть-то на́до бы́ло. Чё тут гото́вить, пирога́ми пита́лись. Ве́чером. У́тром встаёт опя́ть. По́лки бы́ли на ку́хне, вот так всё по́лки, всё пироги́, пироги́, пироги́, бу́лочки там. А мужики́ там бы́ло, коне́чно, ма́ма и то говори́ла, что, говори́т, не как сейча́с там, на́до: буты́лка, ма́ло, побежа́ли – втору́ю купи́ли, там ещё. А ра́ньше, говори́т, чеку́шечку купи́ли, э́то ма́ленькая буты́лочка, да? Вот. Дак все, говори́т, сидя́т о́коло э́той чеку́шечки и поговори́ли, вот и всё.

– А ходили ли ряженые вы?

– Да, ну, э́то уже́ при мне бы́ло. Вот клуб у нас был в э́том ме́сте, там и сейча́с э́то зда́ние-то стои́т. Наряжа́лись. Я уже́ и не ма́ленькая была́, я ещё не уе́хала в Москву́. Но пото́м клуб сра́зу ка́к-то закры́лся, наряжа́лись, ходи́ли, маскара́д был.

– А хулиганили, шалили как—нибудь?

— Ну, да, чё-то ходи́ли, вро́де пошути́ть там. В како́й день на́до бы́ло. То дверь припру́т, в трубу́ на́до опусти́ть что́-то, то ли пе́рышко. И вот у́тром зато́пят пе́чку-то, да и дым весь в избу́ иде́т. Э́то и́менно не ка́ждый день, а и́менно Но́вый год-то когда́, како́й-то пра́здник. И́менно в то вре́мя, ка́к-то так при́нято, что на́до чё-то подля́ночку сде́лать.

– А Масленицу как праздновали?

– Ма́сленицу? Ника́к. Ра́ньше пра́здников осо́бо не́ было, пра́вда. Ну, мо́жет, пра́вда, блины́, так ма́ма и так блины́ пекла́ всегда́.

– А Благовещенье, Пасху, Троицу не отмечали?

– Па́сха – я́йца, обяза́тельно, обяза́тельно. А Благове́щенье – ника́к. Па́сха – уж э́то свято́е де́ло. Э́то бы́ло, да.

– А вот день Ива́на Купа́лы, Ильи́н день, день Петра́ и Па́вла, день Фро́ла и Ла́вра?

– Ильи́н день – да. Дак и то, как, да ника́к, та́кже обяза́тельно пироги́ ма́ма, коне́чно, пекла́. Ильи́н день пра́здник был не в на́шей дере́вне, при́нято бы́ло, что и́менно э́тот пра́здник в како́й-то и́менно дере́вне. Вот Пла́хино, дере́вня, и вот Ильи́н день почему́-то и́менно там, гуля́нка была́. Вот шли туда́. Напью́тся все, подеру́тся, э́то свято́е де́ло. Это бы́ло, да.

– А когда дома строили, вы это отмечали как—то?

– На мое́й па́мяти чё-то тако́го не́ было, но я зна́ю э́ту тради́цию по фи́льмам, что вот да, и пра́здник. Нет.

– А сенокос, например, начало сенокоса и конец?

– Чтобы отмеча́ть? Нет, нет.

– А свадьбу как праздновали? Можете что—то рассказать? Как вообще этот обряд происходил?

– Да вро́де бы так вот, чтобы ста́рое, нет, нет.

– То есть гуляние тоже никакое не знаете.

– Я говорю́, что э́то у ма́мы на́до бы́ло спра́шивать, пока́ она́ жива́ была́. Ра́ньше чё-то тако́е, а тут обыкнове́нные уже́ сва́дьбы, как и сейча́с.

– А не помните сказку про Верлиоко? Не знаете такую?

– Не слы́шала я.

– Теперь про сенокос поговорим. Вы когда—нибудь принимали в нем участие? Как это происходило, расскажите.

– Как? Обыкнове́нно. Это ад. Как лю́ди говори́ли, что на вре́мя сеноко́са хорошо́ бы умере́ть. Это ад, пра́вда. Ну, вот предста́вьте, тако́е ле́то, как вот э́тот год, да? А на́до запасти́ се́но, коро́ва была́, телёнок, ове́ц по́лон двор, вот я да́же по себе́, ско́лько у нас бы́ло. Ско́лько се́на на́до. Так на́до бы́ло не всё себе́-то, себе́-то кака́я-то часть. Остально́е все госуда́рству иде́т. Нако́сят, да, у́тром спишь, а роди́тели уже́ ушли́ коси́ть. Э́то когда́ я ещё ма́ленькая была́. Ушли́ уже́ коси́ть, ещё со́лнышко не вста́ло. А пото́м ведь э́то на́до вы́сушить, окопня́т пото́м. Я говорю́, что э́то ад, что во́лосы шеве́лятся на голове́, что вспо́мнишь э́тот сеноко́с. Да́же уже́ пото́м, я уже́ больша́я была́, вот о́коло до́ма ско́сишь и стои́шь с гра́блями, смо́тришь – ой, ту́чки хо́дят, окопни́ла, чтоб не намо́кло. Со́лнышко опя́ть, дождя́ нет – опя́ть раски́нула. С э́тим се́ном, э́то у́жас.

– А как вы выбирали места для кошения травы?

– Как выбира́ли? Это отводи́ли ме́сто. Я вот по́мню хорошо́, вот А́нну Алексе́евну-то зна́ете, да? Никола́я Па́лыча ма́ма. Она́ учи́тельница. Вот почему́ там бы́ло поло́жено, вот у нас доро́га, как сейча́с на Зы́бошное, до Кири́ллова, э́та доро́га вниз. Ра́ньше в э́том же ме́сте доро́га была́, коне́чно, не така́я, колеи́ одни́. Но учи́тельнице почему́-то отводи́ли ме́сто вот и́менно, то́лько о́коло доро́ги. Ну, предста́вьте, пыль, грязь, а ведь по́лно бы́ло травы́. Э́то про́сто уже́ бы́ло вреди́тельство. Это уже́ друго́й, коне́чно, разгово́р, наве́рное. Травы́ полно́ остава́лось, но на́до бы́ло, по́мню да́же сама́, побо́льше уже́ была́, ходи́ла, нако́сишь где́-то в лесу́ – лужа́йка, да? И ве́чером темно́, чтобы принести́, чтоб не ви́дели, вот бригади́р жил.

– Тайком, да?

– Это уже́ вреди́тельство бы́ло. Ну, чё, она́ пропадёт ведь всё равно́ э́та трава́, пра́вильно? Да́же не где́-то вот на лугу́ скоси́ла. Э́то, я говорю́, что не поня́ть.

– Приходилось, да, косить в лесу?

– Да. И втихаря́. А до меня́-то, при мне-то не́ было тако́го, чтобы отнима́ли, а так вот ра́ньше, если уви́дят чего́, отни́мут, пря́мо из сара́я уберу́т да и увезу́т. Э́то до меня́ бы́ло.

– А вы не знаете особенности косьбы на заливных лугах?

– Я слыха́ть-то слыха́ла, но у нас тако́го чё-то вро́де…

– А какие орудия труда использовали на сенокосе?

– Коса́ да гра́бли, а и ви́лы. Всё.

– А как выглядели они?

– При мне уже́ обыкнове́нно, коса́ как коса́, и сейча́с така́я же коса́. И гра́бли таки́е, и ви́лы. Все та́кже вы́глядело.

– А как убирали сено?

– В стог. В ко́пны снача́ла. В ко́пнах должно́ бы́ло отлежа́ться, наве́рно, специа́льно так. Из ко́пен ещё пото́м ещё подсу́шивали. Всё равно́ в ко́пнах, а из ко́пен уже́ скла́дывали в стог. В середи́не па́лка стои́т, ну, вида́ли, да? Э́тот, как, стожа́р называ́ется, а вокру́г вот се́но. И вот так оно́ и стоя́ло до весны́. Пото́м в лес е́дут и привози́ли зимо́й, когда́ на́до. Мно́го стого́в. Ка́ждый, каку́ю-то часть вот и́менно дава́ли, кто вот скоси́л. Ско́лько на́до бы́ло скоси́ть, чтоб самому́ да́ли, чтоб то́же на скоти́ну хвати́ло.

– Была какая—то плохая трава, ядовитая, которую нельзя было использовать?

– Да нет, мне ка́жется. Я так не по́мню тако́го. Про́сто вот, когда́ пасли́, вот э́то я запо́мнила, что кле́вер, если он то ли по́сле дождя́, то ли с росо́й, кле́вером могли́ не отрави́ться да́же, а взду́тие у коро́в. Вот э́то я запо́мнила. А так, чтобы отра́ва, кака́я-то ядови́тая трава́, так вот нет. Про кле́вер по́мню, что вот нельзя́ бы́ло мо́крый дава́ть.

– А когда начинался сенокос, когда заканчивался?

– Это я не скажу́, наве́рно, в ию́ле. То́лько, наве́рно, в ию́ле, потому́ что у нас, са́ми ви́дите, како́е ле́то. Сы́ро все. Ию́ль – са́мое тако́е вре́мя. За ию́ль на́до бы́ло, врать не бу́ду, но вот мне ка́жется, что то́лько вот ию́ль.

– А у вас вот перерывы были на сенокосе, вы что кушали, что с собой брали, что делали?

– Чё с собо́й бра́ли? Чё бы́ло ра́ньше брать? Тот же пиро́г, молоко́, хлеб. Ну, огурцы́ там, если вы́росли уже́. Так огурцы́ там, а бо́льше чё в дере́вне?

– А как перерывы назывались у вас?

– У нас обы́чно «переку́р», да и все, ника́к.

– А обязанности как вы распределяли? Вот мужчины, женщины и дети?

– На сеноко́се что ли? Ну, же́нщины, наве́рно вот, перевора́чивали. С грабля́ми хо́дишь, суши́ли, когда́ раски́нут вот се́но. Мужики́ в основно́м, но ма́ма то́же ходи́ла, коси́ла, но в основно́м-то мужчи́ны коси́ли. А же́нское де́ло вот уже шевели́ть. В ко́пны сложи́ть, что поле́гче. А пото́м вот стога́ мета́ли, так всем рабо́ты хвата́ло: и мужчи́нам, и же́нщинам. Так что тут все бы́ли за́няты.

– А дети?

– Да и де́ти то́же помога́ли. Всем, я говорю́, что хвата́ло рабо́ты.

– А вы помните какие—нибудь пословицы, поговорки, приметы на сенокосе какие были? Какие песни пели, может быть, во время работы?

– Никаки́х. Я говорю́, что э́то всё давно́, да хотя́ нет. Сеноко́с, я говорю́, что э́то тако́й ад! За коро́ткий промежу́ток вре́мени се́на на́до бы́ло загото́вить, ведь не то́лько на свою́ скоти́ну, на́до бы́ло на колхо́з. Вот. Каки́е там пе́сни! Там мат – перема́т.

– Давайте тогда поговорим про пиво. Варили ли вы в семье пиво?

– Да. Па́па, по́мню, бра́жку каку́ю-то ста́вил. У нас самого́нки, у нас не заведено́, и ра́ньше не́ было. Самого́нки – нет. Самого́нку то́же снача́ла бра́жку ста́вят, как я слыха́ла, пото́м из э́той бра́жки вро́де самого́н ва́рят. Вот, а у нас то́лько бра́жку ста́вили. Это я по́мню, па́па пил.

– А часто делали?

– Да, ча́сто.

– А как, у вас был свой рецепт какой—то определённый? 

— Како́й там реце́пт? Оди́н реце́пт на всех. Ну, а как? Я уже́ не по́мню.

– Слышали – бабье пиво?

– Не. У нас не́ было, нет. У нас, я говорю́, самого́нки не́ было.

– А каких домашних животных вы держали? Скот у вас был?

– Коро́ву, телёнка. Телёнка всегда́ для себя́ ре́зали. Семья́ така́я, всё равно́ на це́лый год не хвата́ло. А ове́ц продава́ли, чтобы де́ньги в семью́. В колхо́зе ж плати́ли копе́йки, вот и ове́ц продава́ли.

– А курицы?

– Кур, я по́мню, держа́ли у нас, но ма́ло.

– Не знаете, что такое «синь да шевель»? Нет? А «тютюнькаться»?

– Тютю́нькаться – да, это ня́нькаться с ребёнком. Да, чё-то тако́е слыха́ла.

– А выражение «бочка арестантов»?

– Ну, так э́то, мне ка́жется, да́же и не стари́нное назва́ние. Бо́чка ареста́нтов – э́то мно́го что ли. Це́лая бо́чка ареста́нтов, а к чему́ э́то говори́ли?

– Не можете, да сказать?

– Нет.

– У нас все. Спасибо вам большое.