«Пото́м ма́ма заболе́ла…»

Пото́м ма́ма заболе́ла, дак сестра́ уе́хала ста́ршая. Я оста́лас и оста́лас. Пото́м паспорто́в-то в колхо́зе не дава́ли, прожила́ до́ма, а пото́м меня́ и не отпусти́ли. Ста́ла в колхо́зе рабо́тать, паха́ть. Паха́ла, пото́м коро́в ста́ла дои́ть, пото́м за́муж выходи́ла. Как жо. Выходи́ла. Никако́й сва́дьбы не́ было. Немно́жко собрало́сь наро́ду дак, жени́х пришёл из а́рмии. Ничего́ не́ту, не оде́ть ничё. В о́бшом я-то доя́ркой была́, у меня́-то все бы́ло как прида́ное. В о́бшом на пе́рвое-то вре́мя у мена́ всё бы́ло: и зи́мнее пальто́, и осе́ннее пальто́, и всё: и пла́тья, и одея́ло да́же ва́тно на крова́ти, потому́ что я рабо́тала. Я в лес-то ходи́ла, там плати́ли немно́го де́нег. Хоть немно́жко, да чё-нибудь и ку́пишь. А у него́ ничё не́ было, он то́лько с а́рмии пришёл. В чем пришёл, дак в том и на сва́дьбу. Дак брат меньшо́й у него́ всё износи́л, а он в чём оста́лось. Отца́ у них не́ было, дак они́, мо́жет, и победне́е жи́ли. Дак вот какая́ сва́дьба. Ничё, мале́нько собра́ли. Мале́нько люде́й дак. Жени́х-то у мена́ со Спа́са. Слыха́ли или нет. Во́же о́зеро, а суда́ уе́хал. Дак там не рабо́ты, ничё. В Озерко́в Спа́с, там ско́лько-то семе́й жи́ло. В а́рмии-то ра́ньше два́дцать пять годо́в служи́ли, и вот, чтобы не служи́т два́дцать пять лет, э́ти острова́ они́ и заселя́ли. И вот тут Краса́вины прие́хали, там и размно́жилися. А пото́м мой оте́ц то́же был взят в морску́ю, и то́же до́лго сам лет служи́л. Пото́м с му́жем мы зимо́вочку купи́ли. Поста́вили зимо́вочку и ста́ли тут жить. Вот это по-на́нешнему зимо́вочка. Неболши́е дома́ у нас все зимо́вочки.

Гуля́ли дак ра́ньше, э́то в окура́т в довое́нные го́ды. Войну́-то я запо́мнила хорошо́, приезжа́ли к нам в дере́вню, и гуля́нки. И запо́мнила, приезжа́ли го́сти к нам. Ой, наро́ду, по́лная дере́вня, гармо́шки, пля́ски, а по́сле войны́-то никто́ не пришёл из молоды́х. Кого́ уби́ли, кто не пришёл, оста́лся там. В дере́вне-то у нас ма́ло оста́лось. Пото́м у нас всё загло́хло.