«Родилась я 3 января 1940 г. …»

Тексты публикуются с сохранением авторской грамматики, орфографии, пунктуации и графики.

Родилась я 3 января 1940 г., больше 5 кг. Назвала меня мама в честь акушерки, которая помогала рожать, Ольга, шла «в рубашке» в пузыре. Отце ушел на войну в 1941 г., когда мне было чуть больше года.

Мама работала в нач. школе зимой, а в летнее время работала в колхозе, не до нас с братом «глаза глядели». Семья была большая, 7 человек. Не было времени заниматься с детьми. Мне сшили тряпошную куклу, садили под стол, а он у нас большой был, давали тряпки, корку хлеба. Обкладывали ножки стола, чтоб я никуда не уползала. Летом привозили детей старшие папины сестры тетя Лида и тетя Нора. Дедушка работал, на ферме, много знал от скота заговоров, болел, умер в 1945 г., когда уже окончилась война. Он узнал, что война закончилась, сын и зятевья – двое – живы. «Теперь – сказал, – можно и умирать».

Жилось нам очень трудно. Жили в зимовке – зимняя избушка, собиралось лето до 10–11 человек. Зимой спать приходилось, где попало: печка, кровать, на стульях. Вставали рано. Играли только в избе. Бабушка топила печки. Однажды играли впрятки. Бабушка вылила в ведро кипятка из чугуна из печки. Я побежала спрятаться за кадку с водой мимо этого ведра, задела платьем. и все ведро кипятка вылилось на меня. Бабушка хотела меня в ушат с холодной водой окунуть, но мама услышала плач, прибежала, не позволила это сделать, завернули в простынь и отвезли в Кириллов в больницу. Ожога у меня было 40% – 45% тела. Помню адскую боль, когда меня перебинтовывали, отрывали, отмачивали бинты, мазали йодом, марганцовкой. Потом перестали издеваться надомной, не стали бинтовать, а сделали полог из простыни. Я лежала под куполом долго, только на животе, тк. вся спина, ноги все было обожжено. Следы ожогов до сих пор есть, сохранились. Мне тогда было года 3–4.

Во время войны нам приходил от отца аттестат. Он был офицер, да маме сколько-то платили денег.

Однажды мы, дети, а нас с приезжими детьми было 5 чел., сели обедать. Мама говорит: «Были деньги за зеркалом, их там нет, кто-то из вас их взял. Кто это сделал, то верните. Все закричали, что никто не брал.

Тогда она говорит: «Тогда, кто взял деньги, то у того умрёт мама».

Тогда Милька (мы так звали двоюродную сестру, дочь т. Лиды, они приехали из Мурманска, её привезли на лето) заплатала*, закричала, что деньги она взяла «я отдам, только мама не умирай!!!» С тех пор ничего не пропадало.

Когда объявили, что окончилась война – все в деревне, как сейчас помню, плакали, кто от радости, кто от горя, обнимали друг друга. Играла гармонь, плясали. В деревне было много мужиков, ушедших на войну, а вернулись единицы – инвалиды**.

Больше 20 чел. погибли.

Наш отец приехал с войны в 1946 г. Привез маргарина американского. Мы были рады. Маргарин был очень вкусный, лучше масла. Я не помнила его и все думала, что пришел какой-то дядя. Чужалась. Сразу был председателем колхоза. Сам пехался в любое дело.

Получил облучение на Новой Земле, болел белокровием. Когда он умер – был 7 случай в области умерших от белокровия. Все органы у него были взяты на исследование. Снят был и головной мозг, на лбу был шрам, т. к. черепная коробка была снята. Мозг был больше размером, чем у других людей. У него была очень хорошая память. Нам отдыхать не давали летом. Родители шли на сенокос, заготовлять сено в колхоз да 10% на свою корову. Нас брали с братом с собой. Вставали в 4–5 утра. Мне было 7 лет, брату 9 лет. Мы разбивали валки травы, чтоб быстрее высохло. Давали палки, а сушили – шевелили валки, давали грабли поменьше. Меня готовили в доярки, приучали доить корову. Отец был патриот своей деревни, говорил, что Ольга будет доярка, а Николай трактористом.

После войны был голод. Много людей в деревне умерли от голода. Неурожай, да и надо, что вырастили сдать государству: молоко, яйца, зерно. Денег на трудодни не давали, а сколько-то зерна. Отец у нас был умный и сказал, что 100 г. хлеба в день, вы и то не умрете. У на сбыл большой сундук, кованый, запирался на два замка, очень был крепкий внутренний замок Этот судук*** и сейчас в деревне. Он сложил туда все зерно и ежедневно нам давал блюдо 1-литровое зерна. Мы должны были его размолоть и потом пекли, варили кашу. Мололи на жерновах у Струничевых. Жернова были в подвале. Нам с братом приходилось молоть на этих больших жерновах, даже руки иногда не хватали. Подметали потом муку до одной порошинки. Одним этим не проживешь: собирали траву – раковую шейку, из нее варили кашу. Она очень была невкусная, зеленая. Давали нам по 0,5 чашки молока или по 1 чашке обраты. (после сепаратора.). Зимой ели мороженые яблоки, что летом выросли. Возили скоту льняной жмых – колоб – мы звали. – его мы тоже ели. Был очень твердый и тоже невкусный. Но голод «не тетка». Собирали весной мороженую картошку, выходили на поле, где росла картошка и копали полумерзлую землю. Домой приносили, пекли из нее лепешки. – вот они-то были очень вкусные. Так бы и сейчас поела эту вкуснятина. Летом собирали еще кошачью лапку, в лесу дидили – дудки. Все, что можно было, все ели. Выжили, не опухли. Помню умирающих, опухших у Струничевых, маму тети Тамары Никитиной (звали по имени отца). В это время умер брат дедушки дядя Саша. Они жили очень бедно, но то, что было зерна съели сразу с осени. Он лежал на лавке, (большой скамейке) в доме, весь опухший. Закрыт разными тряпками. Мы прибежали к ним в дом посмотреть на покойника (все были маленькие и любопытные) Я присела на лавку на край, где он лежал, смотрю – ползут большие, черные вши. Испугалась. Убежали, больше не ходили. Старший сын у них тоже умер от голода.

Учиться я пошла с 6 лет, была ростом высокая и мама взяла меня в школу. Сама меня и учила. В школе нас кормили. Тетя Нора, уборщица, варила суп, там была картошка и капуста. Но он был горячий и очень вкусный. В школе было тепло. В 4 классе сдавали экзамены. А с 5 кл. надо было ходить в Ферапонтово за 7 км. Мне было 10 лет. Ходить было трудно – в гору Цыпину, да лесом. По дороге весной р. Каменка разливалась, трудно перейти. Сейчас – обычный ручей, нет и впомине реки. Зимой на лыжах. Мне было очень тяжело ходить так далеко. Брат иногда брал меня на кукорки, за плечи, немного подносил. Все меня учил – «делай шаг шире, вот и бысрее**** будет». А на лыжах зимой тоже шаг шире. Жили на квартире у одной бабушки. Спали на полу. С собой на неделю давали 1 рубель, да картошки и хлеба. На 1 руб я покупала пряники, мне они очень нравились. А сахара вообще не было. С нами жил Коля Куликов из д. Новостройка из Леспромхоза. У них был сахарин. Нам было завидно, что он пьет сладкий чай. Иногда он на***** давал таблетку сахарина. Размер таблетки был маленький, но вода была чуть сладкая с 0,5 таблетки. Таблетку мы с Николаем делили пополам.

Каждый год мы сдавали экзамены. Училась я хорошо. Отец у нас очень сильно болел. Белокровие прогрессировала еще больше, после того, как он попал под грабли, сломал шейные позвонки. Поехал грести сено на конных граблях на необъезженной лошади.

В больнице ему тоже не помогли. Вливали кровь, не зная резуса крови. У него была редкая кровь (наверное первая) и отрицат. резус. У меня вторая, но резус отриц.

Его трясло. Больше ему не вливали крови. Да ее и не было тогда достаточно. У моей дочери 1 гр. отриц. резус, наверное, по наследству.

Ушли мы в школу в понедельник, а потом после 2 уроков позвонили, что у нас умер отец. Мы пошли домой Это было 7 мая 1953 г. Гемоглобина у него было уже 9 ед. Он просто умер от удушья. Ему не чем было дышать. Отёк лёгких и шеи. Шея была очень опухшая. Хоронели 9 мая. Был пасмурный сырой день с моросящим дождем со снегом. Мы с братом оставались дома. Проехать было трудно до Ильинской церкви, там было кладбище. Его почти всю дорогу несли на руках – 5 км. Похоронили рядом с дедушкой, его отцом, Прокопом Арсеньевичем.

После смерти отца нам стало жить еще хуже. Дом, что он хотел отремонтировать, так и остался неудел: холодный не утепленный пятистенок. Надо было много дров да и то жить можно было жить, где печка в кухне. Вода замерзала. Ходили дома в валенках, в одежде, спали только все 3 на печке.

Я сильно переживала потерю отца. Сдавали экзамены. Я пришла на экзамен математики. Знала, как решать свой вариант. Но сдавать не стала. Просиделе просто так, рисовала «2» и ушла. Осенью переэкзаменовка. Маме стыдно, что я не сдала экзамен, пришли учителя за мной, чтоб я пришла сдавать. Я хорошо лазила по деревьям. Тут тоже сидела на вершине березы и не слезла с нее пока не ушли. Оставили на второй год. Мама была довольна тем, что я хот****** закончу школу 17 лет, а не 16 лт, т.к пошла в школу на год раньше с 6 лет. Я была очень упрямая – вся в отца. Он всегда стоял на своем: если сказал – белое, то докажет это и никто его не переубедит в этом. Так и я в этом же упрямстве был похожа на него.

Летом нам без отца надо было заготовлять дрова на зиму. Денег нет, дров нет, изба холодная, летний пятистенок. Помню летом мы с братом заготовляли дрова. Очень жарко, комары, мошка, ужас какой-то. Я не умела пилить пилой о две ручки. Николай меня учил пилить, рубил деревья. Пилили на козлах из деревьев. Долго нам пришлось ходить, чтобы заготовить дров. Оставили в лесу их в поленницах. Приехали осенью, а дров и нет, кто-то их украл. Денег в семье нет, дров нет, как быть, как жить. Хорошо добрые люди дали дров. Дядя Ваня Хаптов-Маркелов выручил. в долг. с рассрочкой платежа. Потом мы больше с братом дрова не заготовляли. Кто украл дрова, тоже потом нам за деньги привез.

Научилась я зашивать белье, валенки подшивать дратвиной на две нитки, сапоги – кожи мама умела делать телят и отдавала шить сапоги. А больше всего нам помогала мамина сестра Валентина Алексеевна, моя кресная. ******* Она нам давала и обувь и продукты. Отец был строгий председатель колхоза и много к нашей семье было недоброжелателей. Остались без кормильца в семье, одна мама – учительница, зарплата мизерная. Даже дело так состряпали, что нам – сиротам не дали и рубля пенсии по потере кормильца. Вот и жили, бедовали, учились, в люди вышли, не хуже людей. А «бог не Никитка видит, кто обидит» Все недоброжелатели потом чем-то да поплатились сами или их дети.

В Кириллов надо было ходить за 12 км. Дорог не было, кроме как через Вазеренцы – это от нас лесом 6–7 км. Ездила на лыжах, велосипеде. Участвовала уже в лыжных соревнованиях. Велосипед кое-как купили. От Поздышки ездила быстро, не отставала от газона******** (грузовой машины). Ничего и никого не боялась. Был лозунг у меня. «Десять смертей не бывать, а одной не миновать» Вот так и расла, училась с этим принцыпом. Училась в педучилище – увлеклась стрельбой. Кто на танцы, а я в тир – стрелять. Меня там звали «Сибирячкой» Давали бесплатно мне 5, а иногда 10 патронов. Стреляла из боевой винтовки, пистолета. Везде участвовала в соревнованиях были призовые места. Прыгала с парашютом. Езила********* на республиканские соревнования в г. Ижевск.

Даже работая в школе директором, участвовала в стрелковых, лыжных соревнованиях в своей возрастной группе де 60 лет – в районе занимала I, II место. Много имела спортивных грамот за призовые места. Первый разряд по лыжам, по стрельбе. из 30 выбивая 29, из 50 – (45–48 очков).

Много хожу, люблю лес.

После школы 10 кл. я работала пионер-вожатой в Волокославинском д/доме. Ходила из д. Борбушино пешком через Палшемское – лесом. Осень – слякоть темно, а перелесок км. 3–4. Иду одна, иногда в стороне треск слышен. Я иду. Страшно, но надо, значит, надо. Всегда с собой брала нож и спички., так работала до марта месяца. С 1 сентября. До сих пор такая привычка есть брать с собой нож и спички. Они всегда у меня в сумке или в кармане, куда бы я не шла в лес или куда-то поехала. Раньше силы и ловкости у меня было много. Любой забор я могла перепрыгнуть как через козла. Руку на забор и уже на другой стороне забора. Умела нарезать стекла, колоть дрова, ремонтировать велосипед, замки. Все, что делали мужики – все делала сама.

Пед. стаж 50 лет. Начинала работать ст. пионервожатой в д/доме с. Волокославино, потом учителем нач. классов. 15 лет была зам дир средней школы и 25 лет директором Октябрьской ср.шк. Вытегорского р-на. Учитель географии. Руководила кружком «Краеведов». Побывали с уч-ся в Кириллове, Ферапонтово, Вологде. А так как жили в пос. Октябрьском изучали и свой край – Вытегорский. Оформляли весь материал, в альбомы, фотографии достопримечательностей. Андома гора, Андомский водораздел реки и озера: Онежское, Курженское, Сойдозеро, водопад Падун, Девятинский перекоп, д. Захарьино – пещеры, Петуниха, верховья р Андома, каменная река – моренные отложения в долине реки Ялега, синий камень посреди топкого болота, окопы на Кенде, сторожевую вышку, где стояли солдаты, охранявшие от финов рубежи.; бараки, где жили поляки. Побывали в Оште – где проходила линия фонта**********. Имею много наград********** была************ на доске почета района, занесена в книгу почета РОНО, Отличник народного образования*************.

*Видимо, должно быть «заплакала».
**Или «инвалидами» (написано неразборчиво).
***Должно быть «сундук».
****Должно быть «быстрее».
*****Должно быть «нам».
******Должно быть «хоть».
*******Приписка сверху: «Ветеран Вов медсестра военного госпиталя».
********Грузовая машина ГАЗ.
*********Должно быть «ездила».
**********Должно быть «фронта».
***********Приписка сбоку: «Грамоты, значки».
************ Приписка сбоку: «Фото».
************* Приписка сбоку: «Занимали в районе призовые места».