«Со́рок пе́рвый, тре́тье апре́ля…»

– Игорь Павлович, вот такой момент для анкеты: напомните, пожалуйста, год вашего рождения?

– Со́рок пе́рвый, тре́тье апре́ля.

– Скажите, пожалуйста, вы родились здесь?

– Здесь.

 – А образование где получали?

– Образова́ние? Я мно́го школ око́нчил. В Борбушине́ учи́лся, в Зы́бошном учи́лся, в Ферапо́нтове учи́лся, пото́м ещё на Украи́не в Днепропетро́вской о́бласти учи́лся, ещё в У́стюжне учи́лся. Ви́дишь, ско́ко школ-то око́нчил.

– Скажите, пожалуйста, ваши родители именно здесь жили, в Плахино? Или откуда-то приехали?

– Оте́ц был здесь. А мать была́ – то дере́вня, туда́ вот, за Ферапо́нтово, Ма́рьино тако́е. Мать отту́да. Не отсю́да. Где-то приме́рно киломе́тров 10 отсю́да. Дере́вни, дак чё тут.

– М-м-м, понятно. Близко.

– Коне́чно, недалеко́. Я вон пили́л в Днепропетро́вскую о́бласть, таку́ю даль. 24 го́да му́чились, так и расста́лись.

– Так вы там прожили 20 лет, на Украине?

– Нет, полтора́ го́да. Сбежа́л я отту́да. Заче́м я бу́ду. Каца́пы с хохла́ми не живу́т. Что́-то не ужива́ются. Вот вишь, там тепе́рь шшолка́ют-то как, на Украи́не-то.

– Хорошо, вернемся к играм. Мы игры разные выписали, которые у нас уже раньше были собраны, а сейчас проверяем – сохранились ли они, память о них. Записано, что в этой местности была такая игра как «чиж», «чижик».

– Нет, я не зна́ю э́той игры́, не знако́ма она́ мне. Я говорю́, что в ка́ждом райо́не так, по-ра́зному э́то.

– А прятки могли назвать как-то по-другому? Ухоронки?

– Нет, так и бы́ло «в пря́тки». Ви́дите, льёт-то как си́льно. Ту́ча набежа́ла така́я.

– А вы в детстве играли?

– Игра́л я в де́тстве. Мы в де́тстве соверше́нно ма́ло игра́ли, потому́ что бы́ли за́няты рабо́той. Э́то тепе́рь таки́е вон деви́цы да мо́лодцы, гли-ко, хо́дят, да дурака́ вале́ют, то́ко на велосипе́де, да вон всё. А ра́ньше не дава́ли нам. Немно́го игра́ли. На о́зеро – ры́бы немно́го, корьё дра́ли. Всё рабо́ты бы́ли. На сеноко́се. С ма́ленького вон. Я в 4 класс ходи́л – чу́ньки де́лал, са́нки деревя́нные. В 4 кла́ссе пе́рвые са́ночки сде́лал – ба́бке о́тдал зада́ром. Она́ це́лую зи́му прое́здила на них. Ну, потому́ пе́рвые – так плохи́е сде́лал. 4 класс был, так вели́к ли мо́лодец-то. И сейча́с ро́стом лягу́шке до коле́на вы́рос. <смеётся> Вот полива́ет-то, я то́лько огурцы́ поли́л зря.

– Получается, игрушки были чаще самодельные?

– А игру́шек у нас соверше́нно никаки́х не́ было, как тепе́рь опя́ть у дете́й. Что роди́тели, ба́тько де́лал: са́нки или дро́вни де́лал. Топоро́м отру́бит – так вот каки́е игру́шки. Или грибо́к сде́лает деревя́нный. Так никаки́х игру́шек. Мо́ды не́ было, да и отку́да? Их ра́ньше в магази́нах не́ было, игру́шок никаки́х. Серьёзно не́ было, я по́мню же. А тепе́рь магази́ны зава́лены. А нужны́ игру́шки де́тям? Пять мину́т от си́лы поигра́л – вы́кинул, излома́л. Всё. Так ведь?

– Это действительно так.

– Еще де́вочки, ла́дно, они́ ку́клы берегу́т. А ма́льчики, так те чё… Маши́нку то́лько да́ли, погляде́л – вон, всю разобра́л, истопта́л и вы́кинул. Вот так вале́ется ло́мана.

– Вы помните, как в вашем детстве кукол шили девочки? Они их шили?

– Ну, как, о́чень чё-то ма́ло ши́ли. Ма́ло. Серьёзно, ма́ло ши́ли они́ ку́клы. Но, по́мню, всё равно́ ши́ли. Таки́е матрёшки у неё не осо́бо. Внача́ле-то она́ каку́ю краси́вую ку́клу мо́жет сшить, пра́вильно? Чё-нибудь сварга́нит, запу́тает, да и всё.

– Понятно. Наверное, раз все-таки игрушек было мало, то больше подвижных игр? Где-то бегали, что-то куда-то кидались мячом. Как определяли ведущего? Ведь есть разное. Например, считалочки. Или по жребию, или по палочке? Как было у вас?

– Ну, как… Вот начина́ем игра́ть, кто пе́рвый. Лоды́жки бы́ли, ко́зеньки. От живо́тных лоды́жки бы́ли. В лоды́жки игра́ли, в ко́зени игра́ли. А вон там, на у́лице, сва́йку забьём в зе́млю, на́до зуба́ми вы́тащить её. Вот вы́тащил зуба́ми э́ту сва́йку деревя́нную, вот ты начина́ешь пе́рвый игра́ть. Вот така́я катава́сия была́.

– Эта игра так и называлась в свайку играть?  

– Да не в сва́йку э́то забива́ли… Про́сто сва́йка э́та… Погоди́, я тебе́ объясню́. Начина́ли в лу́нки. Лу́нка э́та сде́лана. И деревя́нный тако́й ша́р кру́глый, мя́чик деревя́нный. И у ка́ждого лу́нка и по па́лке. На́до мя́чик деревя́нный вы́катить отту́да. Так. Ничего́ тако́го осо́бого. Но игр́али там, все равно́.

– А козеньки – это как?

– А ко́зени от живо́тных, э́то в коле́нках, или лоды́жки. Е́ли в холодце́ когда́.

– Они больше, лодыжки?

– Лоды́жки ма́ленькие. От ове́ц, от живо́тных. Там небольши́е лоды́жки. А ведь уж у коро́вы лоды́жка вон кака́я, гли-ко. Вон она́ величи́ны. Ко́зени та́кже у живо́тного. У кру́пного живо́тного они́ больши́е, высо́кие, у ма́ленького – так, ме́лкие. Ну вот, лоды́жки выбива́ли, вот э́тим стречко́м, шшо́лкали, на́до выи́грать. Тепе́рь, пожа́луй, я забы́л, как и игра́л. А игра́ли все вре́мя, и лоды́жки бы́ли у ка́ждого. А ко́зени на у́лице выбива́ли, если попа́л, зна́чит, вы́играл. Э́тот ко́зень вы́играл.

– А чем лодыжки от козеней отличаются, вот именно игры? Играть в лодыжки – играть в козени?

– Лоды́жки дак на столе́ игра́ешь, а ко́зени – на земле́ на́до попа́сти, поста́вят. Вот чем отлича́ется игра́.

– Понятно. А было ли так, что дети могли дразнить друг друга?

– Всю жизнь дразни́ли. У ка́ждого про́звище бы́ло дано́. И дразни́ли, и дра́лись. И у ка́ждого про́звище или по ма́тке, или по батьку́. У ка́ждого про́звище дано́.

– А вы не припомните?

– Како́е про́звище? Дак кому́ э́тот… Та́к… Все большинство́ и не зва́ли по и́мени, по и́мени зва́ли там по ма́тке: Шу́рка Ма́шкин, или Шу́рка Мане́фин, или Пе́тя Гане́дин. Вот, все называ́ли или по ма́тке, или по ба́тьку. Меня́ так И́горь А́нны Илю́шиной. Все по-ра́зному. И по и́мени бо́льно ма́ло, всё по ба́тьку или по ма́тке. Ска́жут, Шу́рка Ма́шкин или Ди́мка Алёхин. Во́т по ба́тьку, Алёхин-то. Кото́рого по ма́тке назову́т. Про́звище у ка́ждого бы́ло. Како́е? Са́ми приду́маем – вот и есть. Кого́ Са́льник, кого́ каки́м назову́т. Сейча́с-то, не зна́ю, есть ли, нет ли про́звища?

– Бывают. Сальник – так это что обидного здесь?

– Ро́жа то́лстая, дак называ́ли. Са́льник де́лали в э́том вон, крупа́ в деревя́нной ла́тке. Я-то в деревя́нной, в гли́няной ми́ске. Де́лают гли́няную посу́ду-то. Вот в тако́й. Крупы́ поло́жат, туда́ молока́ налью́т и в ру́сскую пе́чку поста́вят. Вот и называ́лся са́льник. Тепе́рь са́льником не зову́т, то́лько говоря́т «ка́ша». Так ведь всё.

– Игорь Павлович, а дразнилки вы какие-нибудь не вспомните обидные? Типа там: «Андрей-воробей не гоняй голубей». Такие вот бывают.

– Чё-то как-то осо́бо… так чё, вся́ко дразни́лись, и придерёмся, если нела́дно чё. И в шко́лу в Ферапо́нтово ходи́ли, дак хорошо́ драли́сь. И по-вся́кому. И тепе́рь деру́тся?

– Дерутся.

– Тепе́рь ещё чи́ще. Вон по телеви́зору пока́зывают, де́вочки ра́ньше не драли́сь, а тепе́рь избива́ют на́смерть, се́меро одну́, всю затолку́т. В Кири́ллове, вот э́то, погоди́, неда́вно напи́сано, где тут <разворачивает газету>. Баба́ка не баба́ка. В кримина́льной хро́нике напи́сано: одна́ же́нщина увела́ мужичка́ у друго́й. Так э́та обрати́лась в мили́цию, что, если не вернёте моего́ мужика́, то я жисть поко́нчу самоуби́йством. Смотри́, каки́е ду́ры-то ба́бы то́же. Э́то хорошо́, ви́дно, нажрала́сь уже́, что в мили́цию прийти́: верни́те мне мужика́, нет – я пове́шаюсь, поко́нчу жисть самоуби́йством. Поко́нчишь так. На одну́ ме́ньше, да и всё. <смеётся>

– А мы про детей еще будем спрашивать. Какие игры для мальчиков, какие для девочек? Например, те же лунки, лодыжки – это было только для мальчиков?

– То́лько для ма́льчиков. А чё де́вки? Де́вки чё у нас. Чё-то не зна́ю, они́, у них ме́жду собо́й. Тогда́, кста́ти, мы никогда́ с деви́цами вме́сте не игра́ли. У них своя́ компа́ния, э́ти деви́цы. И в шко́лу ходи́ли: мы идём е́сли, то деви́цы в свое́й компа́нии, мы – в свое́й. Чтобы, как тепе́рь, дак тепе́рь, ви́дишь, у́мные, гра́мотные все. Гли-ко, ско́лько че́сти ма́льчикам и деви́цам от ма́льчиков. Так ведь? А ра́ньше э́того не́ было. Бы́ли гру́бые каки́е, ну, про́сто, гру́бые ма́льчики бы́ли, дикари́, дикари́ про́сто.

– Мы еще к играм возвращаемся. Понятно, что если это лодыжки, то наверняка в них можно и зимой играть, раз в помещении. А какие игры зимой на улице?

– Зимо́й мы, у нас и́гры каки́е, сто́лько игр зимо́й: на лы́жах и на са́нках, под Но́вый год так на са́нках напа́костим или воро́та кому́-нибудь закладём. Под Но́вый год это де́лается-то? Забы́л. Да? Ну, если лю́ди спят, так закро́ем или воды́ нальём, чтобы две́ри не откры́ть. Сне́гу, да водо́й зальём, у́тром вста́нут, и две́ри не откры́ть, за ночь замёрзнет. Вот таку́ю па́кость натвори́м что́-нибудь.

– А горки заливали? Горки, чтобы скатываться.

– Го́рки? Мы не залива́ли, мы де́лали трампли́н. Трампли́н сде́лаем со сне́гу, хорошо́ утрамбу́ем лопа́той. Гору́шки вон круты́е, смотри́ вон отсю́да туда́, до о́зера. Гору́шка-то крута́я. Мы шли дере́вней, так гли́-ко там гора́ кака́я! На лы́жах как шуранёшь, так до полови́ны о́зера на лы́жах ка́тишь туда́. А тепе́рь де́ти что… Пра́вда, у нас зимо́й ни одно́й живо́й души́ не́ту и во́роны не лета́ют, оди́н я тут и живу́ то́лько дак, никого́ тут и не́ту зимо́й.

– Так ведь и дорога заметена.

– Доро́ги нет, у мня всю доро́гу ло́шадь была́. Ло́шадь. Я свою́ держа́л ско́лько. Одну́ держа́л, пото́м одну́ прода́л, втору́ю купи́л, моло́денькую лоша́дку, краси́вую. Но она́ заболе́ла, так и пришло́сь, э́тот, не мог изба́виться, никуда́ не сда́ть, ничего́, дак я её уби́л и в зе́млю закопа́л, чтобы не му́чилась. Всё равно́ умрёт: с се́рдцем, дак не вы́лечить. А сдать никуда́ не смог, как раз э́тот пери́од был, что ни цыга́нам, никуда́ и спла́вить не мог. А пото́м я брал в Ципенёве, у попа́. По 4 го́да брал. Се́на загото́влю и зи́му на ней е́здил. Зимо́й, в ма́рте ме́сяце, согна́л я её, всё держа́л, пото́м тепе́рь не на́до, нога́ приболе́ла, в больни́цу ушёл, ло́шадь согна́л. Всё э́то, не на́до бо́льше. Се́на накошу́, ви́дите, сеноко́с-то худо́й. Подкоси́л, да ка́ждый день льёт. В огоро́де ско́лько скоси́л, а всё и сгниёт тепе́рь.

– Мы шли – сыро, сыро.

– Ка́ждый день льёт тепе́рь.

– А снеговики? Вы снеговики строили?

– Сне́гом игра́лись, э́то я́сно. Друг в дру́жку кида́ли сне́гом, так уж заведено́. Но ведь и когда́ он, снег, сыро́й, мя́гкий тако́й, накопа́ем вся́ких э́тих и бабу́шек наде́лаем. Глову́ приморо́зим, и па́лок налома́ем, и нос и сде́лаем. Пожи́зненно э́то. И тепе́рь ката́ют де́ти, так ведь? И ра́ньше э́то бы́ло.

– А в снежки играли?

– Игра́ли. Кида́ли друг в дру́жку хорошо́, добонька <удар.?> всё вре́мя, до слёз да́же.

– Так и называли – снежки?

– Снежки́. Сне́гом кида́ешься так. Намя́л це́лой ком кре́пкий да, попадёт по мо́рде, дак хорошо́ бу́дет. По спине́ ещё ла́дно, по ро́же попадёт, дак хорошо́ э́то. <Смеется>

– Но ведь в игры можно играть не только с подросшими детьми, но и совсем маленькими. Вы не припомните каких-нибудь потешек, или поговорок, или погремушек, что-нибудь связанное с совсем маленькими детьми, год-два.

– Ой, нет, чего́ там го́дик-два. Ребёнок в одино́честве, так чё он мо́жет там. У него́ каки́е игру́шки в избе́? Соверше́нно не́ было игру́шок.

– А погремушка как называется по-другому?

– Погрему́шка, как она́ погрему́шка. Бы́ли колоко́льчики, шоркунцы́  называ́лись. Бы́ли пре́жние ме́дные таки́е, кру́глые бы́ли. Мя́чики, коне́чно, бы́ли. И футбо́л был э́тот. Игра́ли в футбо́л, коне́чно, невелика́ чё, но гоня́ли по дере́вне.

– А брякотушка, брокотушка?

– Кака́я брякоту́шка? Э́то что ты име́ешь в виду́, что ребёнок лежи́т и пе́ред но́сом э́та х*ро́вина-то, да?

– Типа того. А вы застали еще ведение хороводов? Или это не пользовалось популярностью?

– Нет хорово́дов у нас… Каки́е у нас хорово́ды? Подросли́, так уже́ ходи́ли на бесе́ды. И на гуля́нки ходи́ли. Клу́бов ведь тогда́ не́ было. Де́лали по деревня́м бесе́ды. Сего́дня, наприме́р, у меня́ в избе́, а на сле́дующий раз так у друго́го в избе́ собира́ется молодёжь. Де́вочки и ма́льчики, вот тут и́гры. Де́вки пля́шут, гармони́ст игра́ет. Ну, а пото́м кадри́ль, де́вок кружа́ют. «Пе́рва па́ра ко́нчиком, а втора́я го́нщиком, де́вушки, не чеши́тесь, вчера́ ба́ня была́». Ну, така́я при́сказка. Де́ло за му́зыкой, му́зыка под пе́рвой ухо́дит. Ну, чего́, вот э́то заведе́ние бы́ло. Оди́н кома́ндует, а челове́к там незави́симо ско́лько соберётся, 12, берёшь де́вицу на па́ру и пляса́ли.

– А еще чем-нибудь занимались на беседах?

– Ра́ньше не танцева́ли, никаки́х та́нцев не́ было, а занима́лись. Де́вки пойду́т пляса́ть. Две деви́цы пойду́т пляса́ть. Ра́зные часту́шки пою́т. Ра́зные часту́шки. Или на́до вы́петь па́кости, и я могу́ вы́петь э́той деви́це:

Ми́лая краси́вая,
Краси́вее люде́й,
Забежа́ла на коню́шню –
Напуга́ла лошаде́й.

Вы́смеять её вся́ко.

– А бывало ли так, потому что в старину обычно на такие посиделки девушки брали с собой работу? Там повышивать что-нибудь?

– Нет, не бра́ли, не бра́ли де́вочки. На бесе́ду приду́т, никако́й э́той рабо́ты не бра́ли. То́лько где на дому́, там где у ма́тери пря́лка, кто где придёт. Ну, а кото́рая деви́ца уме́ет, или мать вышива́ть, так вышива́ли, вся́ку пу́таницу де́лали, кто чё мо́жет. У меня́ мать, хорошо́ она́ на коклю́шках води́ла. Хорошо́ она́ вышива́ла, ну, любо́е вы́шьёт, на коклю́шках де́лала вся́кое. И подворотнички́, и всё тако́е. Что носи́ли деви́цы, ну, краси́вые де́лала узо́ры.

– А посиделки только в одной деревне могли быть?

– Нет, э́то, ну, как объявле́ние, письмо́, телефо́нов не́ту. Письмо́ в сле́дующую дере́вню, сего́дня там бу́дет э́та бесе́да. За́втра, мо́жет, в Сиве́рне или в Пла́хине бу́дет. Или почтальо́нка ходи́ла, с почтальо́нкой зака́жут. Тогда́ ведь ниотку́да не позвони́шь. Тепе́рь вот у ка́ждого, так позвони́т в любо́е вре́мя дня и но́чи. Э́того не́ было. Телефо́н оди́н был в Борбушине́, еди́нственный. Он как дежу́рный, зна́ете, что пре́жний, что на стене́ висе́л, огро́мный, зна́ете, така́я тру́бка виси́т деревя́нная. Оди́н-еди́нственный телефо́н на всю окру́гу. На все дере́вни.

– А кроме танцев на беседе ведь еще играли во что-то? А во что?

– Ну, ведь я вам говорю́: пляса́ли, и кадри́ль э́ту пляса́ли. Де́вки в па́ре. В ку́че э́той там челове́к 12 мо́жет собра́ться, зави́симо террито́рия э́того ме́ста ско́лько.

– Вы играли в такую игру: брали у всех какую- то вещь и должны были сделать, что задумает ведущий? Там сплясать, рассказать…

– Погоди́ отту́да, я забы́л, каки́е бы́ли и́гры. Посади́ли на скаме́йке. Ся́дет па́рень и де́вка спи́нами дру́г дру́жке. Забы́л, как она́ называ́ется.

– И что они делают?

– Забы́л, а зна́ю, что игра́ли в таку́ю игру́, а э́то уже́ взро́слые, взро́слые приходи́ли на бесе́ду. Там уже́, ну, пу́сть са́мый ма́ленький годо́в 17 или ма́ленькая 16, а если 12 или 14 – и в клу́б, и в кино́ не пу́стят. Не пуска́ли, а ведь ра́ньше бы́ли ки́на. В кине́ нет ничего́ тако́го поха́бного. То́лько если в кино́ уви́дишь поцелу́й, дете́й до шестна́дцати ни одного́ не пуска́ли. Придём, стои́м, стои́м у двере́й. Стои́т у двере́й э́та за́вклу́б – ни одного́ не пу́стит. То́лько заберёмся, как отверну́лась – шнырнём туда́. И спря́чемся у взро́слых, чтобы нас не ви́дели. Нет. Не пуска́ли ника́к. И за де́ньги не пуска́ли, 5 копе́ек сто́ило, 20 копе́ек э́то кино́. Да и де́нег не дава́ли, отку́да 5 копе́ек мы возьмём. То́лько если ворвёмся зара́нее, там сце́на, там све́та не́ было э́того, то́лько ла́мпы, темнова́то. Пока́ свет не выклю́чен, кино́ идёт, так мы спря́чемся куда́-нибудь ту́ды, под сце́ну, а как вы́ключится свет, темно́, мы́ и вы́лезем смотре́ть.

Му́ська идёт, откро́й ей, пусти́. Она́ не реви́т. Намо́кла от до́ждика. Она́, вишь, не реви́т. Она́ ца́пается, про́сится в избу́.

– Беседы всегда были под крышей, а ведь и на улице гуляли с гармонью?

– Ну, на у́лице весно́й, э́то чё… Такие́ вот у нас, наприме́р, пра́здники – Ильи́н день. 2 а́вгуста собира́ется вся молодёжь, ну, компа́ниями хо́дят и де́ви́цы, и та́кже опя́ть тут, и пля́шут и всё. Э́ти па́рни, большинство́ на э́тих гуля́нках, с э́тими, как, с тро́стками желе́зными. Дра́ку зате́ют вот тут и но́жиком, что желе́зный прут, армату́рина вот, и ходи́ли. Взба́лмашна была́. Драли́сь. Драли́сь па́ртии на па́ртию. Вла́сенские на таки́х. Э́ти Во́лок и Цы́пина. Наш о́круг Цы́пина называ́лся. Туда́ да́льше за Ферапо́нтово уже́ Во́лок, где э́тот… Везде́ по-ра́зному называ́лося.

– Хорошо тогда было все равно.

– Ну, почему́, всё равно́ по-свое́му ве́село. Ра́ньше ведь не пи́ли. Ма́ло соверше́нно пи́ли то́лько по пра́здникам. А тепе́рь что у молодёжи? Дискоте́ки. Нажру́тся пья́ными, ещё наню́хаться га́дости, табле́ток наглота́ются. Чего́ де́лают, а ещё наркома́нят, да вся́кой шу́шары-то тепе́рь полно́. И заня́тия у них у всех худы́е, не весе́лые.

– Да в этом плане раньше было лучше.

– Кури́ть мы не кури́ли, я до а́рмии не кури́л вообще́. Ну, ба́ловались, в шко́лу ходи́ли, так нам за э́то и попада́ло, если засеку́т. А́рмию три го́да отслужи́л, то́же не кури́л. Служи́л в пехо́те. Если там кури́ть, гоня́ют как соба́к. Э́то са́мый сумасше́дший род во́йск – пехо́та. Зна́ете пехо́ту-то.

– Ну, сейчас все рода войск на слуху в связи с этими новостями. Скажите, пожалуйста, а как назывались качели? Какие были качели?

– Каче́ли бы́ли деревя́нные. Вот, наприме́р, у нас на гору́шке была́ сде́лана. В ка́ждой дере́вне э́та каче́ль деревя́нная. Внизу́ доска́ ру́блена. Хотя́ тепе́рь уж э́ти каче́ли нигде́ не де́лают нека́к. Тепе́рь то́ко у дете́й в скве́риках вон э́ти есть, са́ми зна́ете. Бо́льше нет их нигде́. На деревня́х тепе́рь никто́ таки́х каче́лей, нигде́ и не́ту. Вы́шли из мо́ды тепе́рь. Э́то в на́ше вре́мя, когда́ нам по 18 годо́в бы́ло, они́ ещё бы́ли, э́ти каче́ли.

– А как на них качались? Кто? Сколько человек было?

– Два, два. Доска́ приме́рно ме́тра 2 длины́, ну, два с полови́ной. Оди́н в том конце́, друго́й в том, и вот кача́ются, но мо́гут и деви́цы се́сти, так на э́том покача́ться. Она́ же дли́нная, скаме́йка э́та, она́ широ́кая. Мо́гут покача́ться легко́, она́ так на э́том сде́лана. Но вам не рассказа́ть, всё равно́ не поймёте. Солидо́лом нама́жут в конца́х, чтобы вал-то крути́лся. Вот так.

– Их так и называли – качели?

– Так и называ́лася, бо́льше никако́го назва́ния не́ было.

– А верёвочные качели?

– Верёвочных ра́ньше не́ было. Нет, нет. Да́же пробле́ма из-за верёвок. Ра́ньше верёвок не́ было. Верёвки то́лько де́лали из ли́пы. Ли́пу на́до надра́ть, пото́м в о́зере отмочи́ть, вот. Отку́да верёвки? Соверше́нно ма́ло бы́ло их. В настоя́щее вре́мя верёвок полно́. Ра́ньше их немно́го, верёвок, бы́ло. Да́же ещё узды́ из ли́пы, из ли́повых верёвок де́лали. На ло́шадь узду́. Если не́ было узды́ из реме́нья, из ли́пы де́лали. Пото́м э́ти, моча́лки, в ба́не мы́ться, из ли́пы.

– Да-а, не знали.

– Вот э́ту ли́пу надра́ть, сейча́с вот те́плая в о́зере вода́, неде́ли две она́ мо́кнет, пото́м она́, кори́на, отмока́ет и расслои́тся э́то, сама́ всё. Та́м о́чень кре́пкая, вот. В ба́ню вехо́тки де́лали, как тепе́рь моча́лками называ́ют, а там называ́ли – вехо́тки. Спи́ну и́ми так надра́л – до́лго она́ чеса́ться не бу́дет, тако́й моча́лкой.

– Игорь Павлович, а свистульки вы помните, что делали?

– По́мню, я и сам де́лал. Сейча́с мог бы сде́лать свисто́к. Опя́ть же из э́той, из и́вы. И́ва. Молодо́е де́ревце, где-то его́ на па́лец, то́лще карандаша́, мо́жет. Тако́е, когда́ уже́ кори́на отсоче́ла. Сам сде́лаешь и свисти́шь.

– Ее изнутри так выдалбливали, да?

– Кори́ну поверну́ть, поверну́л кори́ну, она́ отсоче́ла в тёплую пого́ду, и всё, пото́м подре́зал туда́ и опусти́л. Во́т и всё. Са́ми де́лали и са́ми свисте́ли. Э́то уже́ всё бы́ло в мо́де.

– А из глины не лепили?

– Мы из гли́ны лепи́ли, зна́ешь чё? Взя́ть прут, тако́й то́нкий из и́вы или черёмухи, прут то́нкий, ну, а туда́ гли́ны намя́л, да на коне́ц. Да ты зна́ешь, ку́да бро́сишь?! Размахну́лся, да на пруту́ кусо́к гли́ны далеко́ лети́т. Вот кида́ли э́тим. А так ничего́. Чё там, лепи́ли. Де́вочки чего́-нибудь каки́х-нибудь нале́пят там бабу́шек, ку́кол-то наподо́бие бабу́шек. Ну, и что? Из гли́ны поле́пят. Ре́дкое де́ло, чтобы лепи́ли. А мы так не лепи́ли, мы только что на пруту́ кида́ли.

– Кто дальше кинет, да?

– Да. А прут-то тако́й жи́дкий, ги́бкий, туда́, на коне́ц, намнёшь гли́ны, она́ до того́ мя́гкая, и она́ не отстаёт. На пру́тик насади́л э́тот кусо́к гли́ны, как махну́л, так улети́т, то́лько что свои́м зре́нием ви́дишь, куда́ лети́т, руко́й ведь так не бро́сить напряму́ю, как на пруту́.

– Хорошо. А вот еще в том году кто-то говорил: здесь, в Кирилловском районе, делали домики специальные для детей игровые, где можно было поиграть. Возле большого дома маленький домик для детей.

– Да, быва́ло, быва́ло. Но у нас здесь в дере́вне ни у кого́ не быва́ло до́мика. Почему́? Потому́ что всё равно́, говорю́, де́ти бы́ли за́няты рабо́той. Не дава́ли. Нас вот бы́ло 9 душ, ба́тька жени́лся, до 30 годо́в настрога́л. Я девя́тый уша́тик, я после́дний девя́тый уша́тик. Мать бо́гу моли́лась, чтоб я у́мер. Но не у́мер, вы́жил, так и вы́жил, и до сих пор.

– Почему ушатиков?

– Дете́й называ́ют «уша́тик» или «каду́шечка» ма́леньких, небольши́х. «Уша́тик» – так ма́льчик, «каду́шечка» – де́вочка. «Вон ско́лько уша́тиков наплоди́ли», – в наро́де говоря́т.

– Получается, у вас семья – мальчики всё?

– Нет, так у нас чё. Одного́ 18 годо́в на войну́ взя́ли, бе́з вести пропа́л. Так. Оди́н, двойня́шки бы́ли, Ми́тька да Ко́лька, в одно́й лю́льке, оди́н сильне́е – так залягя́л одного́, э́того. Де́вочка двена́дцать годо́в, дожила́ до двена́дцати, двена́дцать годо́в бы́ло де́вочке. Э́тот, ка́к его, председа́тель колхо́за ло́шади не дал ей. Босико́м бе́гала, зано́зила но́гу в лесу́ – и вот, зараже́ние, свали́лася, отки́нула хвост. Всё. Умерла́ от зараже́ния. Сейча́с бы знае́шь, э́того председа́теля, засуди́ли бы, а ра́ньше, ви́дишь, хала́тность – всё. Председа́тель ло́шади не дал, а до Кири́ллова вести́ далёко. Она́ не могла́ идти́, сама́ идти́, раз нога́ опу́хла, зараже́ние уже́. Так она́ и умерла́, Двенадцатиле́тняя. Оста́льные все вы́жили, сейча́с уже́ кому́ ско́лько у нас. Так. В Пи́тере одна́ сестра́ и в Шексне́. Все поумира́ли. Оста́лось так, ещё бра́тик у меня́ был с 37 го́да, 4 го́да тому́ наза́д он в Пла́хино приезжа́л, он так-то в Череповце́ жил, а ле́то – в Пла́хине. То́же у́мер. Пе́чку затопи́л ру́сскую, прие́хал да, сам по свое́й ду́рости, ра́но вскры́л, угоре́л – и с конца́ми. Ра́но вскры́л. Э́то своя́, не зна́ю ка́к, бесшаба́шность. Не зна́ю, как э́то и назва́ть. Я пришёл у́тром, он уже́ всё – испёкся, гото́в. Вот так. В Пи́тере одна́ сестра́ и в Шексне́. А там то́же уже́ поумира́ли. В Пи́тере бы́ло две. Мно́го нас бы́ло, де́вять штук, так це́лый вы́водок. Как у у́тки вы́водок.

– А как взрослые к детям относились: любили, заботились?

— Кто, роди́тели? Они́ зна́ешь, как относи́лися… Я, коне́чно, не по́мню, го́да три бы́ло, тепе́рь ещё из Шексны́ сестра́ расска́зывает. Де́вки-то уже́ поста́рше, больши́е, пойду́т в боло́то, меня́ ма́ленького возьму́т, на ко́чке оста́вят, а мать им говори́т: «Вы хоть посма́тривайте, его́ из боло́та к но́чи принеси́те». До чего́ на ко́чке доревлю́, долежу́, и комары́ куса́ют. Не́ было ведь тогда́, в тря́пку чё, туда́, не зна́ю, ка́ши или чё ли – соси́. Тепе́рь, гли-ко, смотри́, ско́лько всего́. А ра́ньше ничего́. В тря́пку туда́ поло́жат, ничеѓо не́ было: ни са́хара, чего́, хле́ба туда́ нало́жат – соси́. Вот до чего́ ведь дореви́т, реви́т, реви́т, уста́нет реве́ть. К но́чи домо́й прита́щат ма́ленького. Вот како́й ухо́д был. Умрёт, так чёрт с ним. Ху́же люде́й не похоро́нят, вот и всё. Не дорожи́ли, как тепе́рь трясу́тся. Тепе́рь так трясу́тся! Ой, ой! Семь ня́нек на одного́ ребёнка. Не зна́ют, как с ним ня́нчиться. Они́ капри́зные вон каки́е выраста́ют. Ра́ньше не ня́нчились так. Не, не. Если оди́н наба́ловался чё-нибудь в избе́, так мать берёт ви́цу, у ма́тери всегда́ ви́ца была́ гото́вая, оди́н или все наба́ловались – всех подря́д отпо́рет – на́те вот, реви́те. Оди́н напа́костил – всем подря́д попадёт. А ви́цей, зна́ешь, по го́лой за́днице дак ничего́. Штано́в до́лго не носи́ли, дли́нная руба́ха, да и всё. Де́вочки и ма́льчики. Тепе́рь то́лько вы́валился, на него́ 7 шкур оде́нут.

– А вам в сказки кто-нибудь рассказывал? Была бабушка?

– Ну, ре́дко. Вот всё таки́е небыли́цы на э́того, не про лука́вого. Роди́тели, ба́тько, ну, вот таки́е небыли́цы, что вот како́й или чёрт, и́ли лука́вый, или тако́й стра́шной де́дко. Ну, вот подпо́лье – подпо́льюшко, ба́ня – ба́ннушко есть. Таки́е страши́лы нарасска́зывают. Вот. А ска́зок таки́х не расска́зывали, как тепе́рь расска́зывают.

– А вы знаете кто такой Верлиока, сказка о Верлиоке зеленоглазом?

– Не, не, не зна́ю. Не зна́ю я тако́й ска́зки. Да́же и не слыха́л нигде́.

– Скажите, пожалуйста, Игорь Павлович, а Пасху и Троицу отмечали как-то?

– Обяза́тельно. Тогда́ ведь э́ти религио́зные пра́здники бы́ли. О́чень их краси́во и норма́льно отмеча́ли. Де́нег не́ было, во́дки не покупа́ли, ну, так пи́ва нава́рят. Бо́чки деревя́нные бы́ли по четы́ре ведра́. И они́ бы́ли: дно есть, а вверьху́ – кры́шка. Специа́льно бо́чечки э́ти бы́ли сде́ланы деревя́нные. То́лько туда́ вот небольша́я про́бка деревя́нная и всё. 4 ли́тра пи́ва нава́рят. Пи́во они́ вари́ли с э́того, рожь, зерно́ проро́стят, сде́лают со́лод. Пото́м э́ти пивны́е горшки́ в пе́чку ру́сскую поста́вят. Со́лод. О́чень вку́сное пи́во, хоро́шее и хме́льное. Стака́нчика три, если хоро́шая хозя́йка уме́ет пи́во ва́рить, сва́рит, э́ти три стака́нчика вы́пил и жо́пу от скаме́йки не оторва́ть. <смеётся>

– А бывает бабье пиво?

– Ба́бье пи́во быва́ет, о́чень прия́тное де́лали. И называ́ли ба́бье пи́во.

– А в чем отличие?

– А в чем… Туда́ чё они́ и со́ды немно́жко, и чуть-чуть забро́дит. Вот тепе́рь в магази́нах, ка́жется, не прода́ют, ра́ньше мальто́да была́, тако́е слыха́ли – мальто́да? Продава́лася в магази́нах мальто́да в пол-литро́вых буты́лках. А тепе́рь она́ вы́шла с э́того… нигде́ нет, и мальто́ды не найти́. И там на э́той на буты́лке да́же напи́сано – бы́строе жигуле́вское пи́во с э́той мальто́ды мо́жно сде́лать.

– Понятно. А вы сами варили пиво?

– Я мог бы и сейча́с навари́ть. Серьёзно. Трехлитро́вую ба́нку варе́нья. Нет варе́нья. И туда́ три э́ти, дро́жжи-то све́жие. Вот таки́е три, не сухи́е, а све́жие. На ведро́ три шту́чки э́ти. Все. Трехлитро́вый буты́ль варе́нья туда́. В эмалиро́ванной посу́де, в оцинко́ванной нельзя́ – сдо́хнешь, от ци́нка натя́нет. Или в э́той, в алюми́невой, или в норма́льной посу́де. И всё. Ведро́ це́лое кипятку́, раствори́л э́то варе́нье, дрожже́й э́тих в отде́льной ми́ске. Немно́жко тёпленькой води́чкой размя́л э́ти три шту́чки. Всё. Песо́чку немно́жко положи́л, в тёпленькой води́чке дро́жжи све́жие – они́ сра́зу захо́дят. Сра́зу же. Ну, и ту́да вы́льешь. Неде́лю оно похо́дит – вот тебе́ и пи́во. Хоро́шее бу́дет пи́во, норма́льное, хмельно́е. Ну, и пото́м дать ему́ отстоя́ться с неде́льку, отстоя́ться, чтобы оно́ чи́стое, чи́стое. Всё я мог де́лать: и самого́нку гони́ть уме́л, и сейча́с бы всё де́лал, но оно́ мне сейча́с не ну́жно – в магази́не во́дки полно́. Когда́ жела́ние есть – купи́л, напи́лся и хва́тит. Вот так.

– А пиво еще ведь на свадьбы варили?

– Вари́ли. Всю жись вари́ли. Сейча́с-то, коне́чно, никто́ не ва́рит тако́го пи́ва, потому́ что ржи не́ту. Да ведь совреме́нные ба́бы молоды́е, они́ ни хера́ не уме́ют де́лать. Им и не свари́ть ничего́. Не ка́ждая, поди́, в настоя́щее вре́мя мо́жет она́ свои́ э́ти лепёшки или ещё чё-нибудь – все с магази́на. Ре́дко. Если что ва́шего бра́та ма́ть, путёвая если ма́ть, тогда́ и до́чка нау́чится от ма́тери, а если мать не пекла́ пирого́в, так и до́чке ничего́ не напечи́. Уча́тся-то от ма́тери. Тепе́рь учи́ться пра́вильно, если жела́ние у же́нщины есть, вон, телеви́зор включи́, нау́чат и вари́ть, и жа́рить – всё расска́жут. Во-вторы́х, ещё кни́жки. Вон, у меня́ ку́плены две кни́жки, ну вот, там всё напи́сано, и варе́нье вари́, ну, всё. Все могу́ сам сде́лать э́то. Живу́ оди́н, все э́то смогу́ сам. Могу́ варе́нье свари́ть, что хошь могу́ сам, и огу́рчики могу́ закры́ть. Сам все сде́лаю, краси́вее магази́нных. Все получа́ется. Серьёзно. Доста́ть, я вас угощу́ огу́рчиком? Серьёзно, свои́м.

– Не беспокойтесь.

– Мне не жа́лко.

– Ничего, ничего, мы запасы свои еще должны съесть. Спасибо.

– Вот так, сам и де́лаю на́ зиму. Немно́го, коне́чно, огу́рчиков. Там кто́-нибудь или пришёл ещё. А тепе́рь огурцы́ поста́вь на стол – никто́ и ждрать не бу́дет. Не счита́ют огурцы́ за еду́. То́лько бы со све́жей карто́шкой, клади́ чё-нибудь повкусне́е: мя́ско или чтобы бо́лее-ме́нее. А огурцы́ поста́вь или капу́сту, ска́жут: «Ты что, с ума́ сошёл?» И с ума́ сошёл, и жрать не бу́дет никто́. Вот ве́рно: це от огурце́й.

– А вы не припомните какие-нибудь старинные свадебные игры? Или шутки свадебные? Был ли такой обряд, чтобы в семье выдавали старшую дочь, например.

– Да выдава́ли. Како́й обря́д? Вида́ли ведь, наве́рно, молоды́м так насы́плют на пол му́сору, да горшо́к разобью́т, да му́сору. Ме́лочи накида́ют, собира́ют, кото́рый быстре́е. Вот э́тот обря́д и был на сва́дьбах. Он и сейча́с есть. Сейча́с лю́ди все норма́льные живу́т, де́нежные. Они́ так хо́дят на э́той сва́дьбе, в пери́од э́той сва́дьбы, возьму́т ми́ску или таре́лку – ка́ждому под нос. Вымога́ют: де́ньги клади́. Так ведь. Вымога́ют, не оди́н раз прохо́дят с э́той ми́ской: клади́те де́ньги. Как хо́чут, они́ пото́м са́ми распорядя́тся, молодя́тя. Де́ньги получи́ли так.

– У нас ведь есть еще одна большая тема – сенокос. С лошадью вам наверняка пришлось покосить.

– О, я мно́го покоси́л, и рука́ми коси́л, вон, огоро́д у меня́ сейча́с вы́кошен. Пото́м во́семь сезо́нов на па́ре лошаде́й коси́л.

 – А на лошадях как косят?

– Коси́лка двухко́нная была́. Ко́нная коси́лка. Па́рная. И вот я на ней коси́л.

– А принимали ли вы участие в покосе коллективном? В любом: и в одиночестве, и коллективном. В любом сенокосе: и всю жизнь, и сейчас.

– В по́шлый год у меня́ бы́ло три стожка́. Три стожка́ бы́ли нало́жены, се́на накоси́л рука́ми. Сам оди́н и клал. Не́кому мне помога́ть. Под верх кого́-нибудь позову́– помоги́ мне вверх доложи́ть. Доложи́ть хорошо́, чтобы не промо́кло се́но си́льно. Под верх, а сни́зу всё сам.

– А коллективное – это только когда колхозное сено или всё-таки можно кому-то прийти помочь?

– Почему́ колхо́зное? Ведь и своё держа́ли: и коро́в, и скоти́ну держа́ли. Са́ми всё вре́мя. Держа́ли и коро́ву, и телёнка, не́тель был. На́до мно́го се́на на э́ту. Ма́ленькой коро́ве на́до сто пудо́в се́на на́ зиму. Больша́я коро́ва, так это, нет, ма́ленькой 150, а большо́й на́до 200 пудо́в на́ зиму. Вот так загота́вливают. Ну, там, на глаз определя́ешь ско́лько на́до э́того се́на приме́рно. Козе́ на́до 30 пудо́в на́ зиму, или ове́чке. 30 пудо́в.

– А где косили? Ведь земля колхозная?

– А коси́ли, тогда́ выделя́лись, на колхо́з коси́ли – 10 проце́нтов тебе́, 10 стого́в смета́л – оди́н стог тебе́ се́на достаётся. А пото́м по́сле Ильина́, по́сле 2 а́вгуста всем уча́стникам выделя́ли террито́рию. Даду́т, два дня покоси́те, уча́сток ка́ждому даду́т, чтобы для себя́ накоси́ли. Тепе́рь смотри́те, всё запусти́ли, ра́ньше все выка́шивалось. А тепе́рь да́же и пти́чки уже́ не живу́т, не́чего им клева́ть. Поля́-то, ви́дишь, заросли́. Им не вы́скочить и не вы́лететь. Да́же э́ти чи́бисы ма́ленькие ви́дите, замеча́ете, что их нигде́ не́ту. Они́ у доро́ги, уви́дите, если больша́я доро́га – так мо́жно. А где в траве́ в э́той не вы́жить ему́, не вы́лететь, и корми́ться ниче́м. Ни жучко́в, ни паучко́в нет, так что вот все отступи́лись уже́ пти́цы жить. У нас одна́ воро́на живёт на де́реве то́лько ка́ждый год. Все в го́род улете́ли воро́ны.

– А приходилось ли косить тайком?

– Тайко́м? Но́чью коси́ли, ворова́ли но́чью. Э́то вреди́тельство бы́ло тогда́ при ком? При Ста́лине? Да, бы́ло э́то. Там, в Борбу́шине, был Изо́ха бригади́ром, вы его́ не зна́ете, он уже́ у́мер. Он поста́рше ме́ня. Вы не понима́ете, при коммуни́стах вы не жи́ли. Вы ещё бо́льно малы́. Ра́ньше, зна́ешь, поли́тика гнила́я. Моро́чили го́ловы, ко́гда ещё в а́рмии служи́л: «Ны́нешнее поколе́ние бу́дет жить при коммуни́зме! Да здра́вствует коммуни́зм – све́тлое бу́дущее всего́ челове́чества!» – везде́ плака́ты. Коммуни́сты э́ти жу́лики, моше́нники. Ну, и сейча́с у нас оди́н Жирино́вский то́лько прямо́й мужи́к, так ведь? Так его́ в президе́нты и не вы́брали. Я всё вре́мя за него́ голосова́л. Ника́к не мог он вы́браться. У меня́ кни́жка его́ «Обраще́ние Жирино́вского», не чита́ли вы? Я вам навсегда́ отда́м, чита́йте. У меня́ лежи́т э́та кни́жечка Жирино́вского. Он всех критику́ет подря́д, никого́ не бои́тся и всех на ё*аный в рот прёт. Мале́нько он приуга́с, но, в о́бщем, мужи́к путёвый. Он ничего́ пусто́го не говори́т, хорошо́ расска́зывает, то́лько по-ево́нному ничего́ не де́лают.

– Возвращаясь к сенокосу, заливные луга тут есть?

– Нет, не́ту у нас заливны́х луго́в.

– Косить сено, а ведь косы разные были? Какие косы?

– Каки́е ра́зные. Бы́ли о четырёх рук. Раз я, пока́ силёнка у меня́ небольша́я, мне подро́стку вот э́ту, о 4 рук дава́ли. В магази́нах э́ти ко́сы продава́лись, а тепе́рь о 4 рук не́ту, то́лько о 5 рук, о 6, о 7. Ра́ньше о 4, вот и коса́ така́я ма́ленькая. Небольша́я си́ла, подро́стками мы коси́ли.

– А сено только косой можно косить?

– Косо́й, коне́чно. Я не зна́ю, ра́ньше како́й-то горбу́шей коси́ли, но я не знал, я не заста́л э́то. Я зна́ю, что тако́е горбу́ша, что она́ из себя́ представля́ет, но э́тим мы уже́ не по́льзовались инструме́нтом. Мы уже́ то́лько ко́сы бы́ли в мо́де. Тепе́рь все ко́сы из мо́ды вы́шли. Накупи́ли э́тих вон трешшо́ток-то.

– А потом загребали чем? Только граблями?

– Деревя́нными грабля́ми. Да, то́лько грабля́ми. И ви́лы деревя́нные бы́ли. Желе́зных… Пото́м уже́ ста́ли желе́зные продава́ть.

– А грабли различались?

– Гра́бли различа́лись. Ну, ра́зные. Ра́зный ма́стер по-сво́ему де́лал. Путёвый ма́стер – так покраси́вее, поаккура́тнее. А худо́й ма́стер, так и гра́бли таки́е.

– А от длины они не зависят?

– А длина́… Ско́лько там, ка́жется, 12 зубо́в у них всего́ ли что ли? 12 ду́маю что. Ну, вот и че́рень э́тот сде́лан. Вот так насажён. Гра́бли у всех однообра́зные.

– А траву какую косили?

– А всю подря́д ра́ньше выка́шивали. Всю подря́д, и осо́ку выка́шивали в лу́жах. Всё выка́шивали. А тепе́рь, ви́дите, путёвой травы́ и не растёт. Всё заросло́ вон бурья́ном.

– Но все равно какую-то, наверно форму, буза…?

– Ну, в како́й фо́рме. Ведь всё равно́ на поля́х э́той ядови́той травы́… Осо́бо ядови́тая трава́ – э́то жёлтые лю́тики. Зна́ете таку́ю? Э́та трава́, она́ вы́сохнет – ниче́го не бу́дет. А если на голо́дный желу́док скоти́ну накорми́ть, на голо́дный желу́док она́ нае́стся, она́ мо́жет э́той, лю́тиком, отрави́ться. Ещё тепе́рь кле́вер уже́, тепе́рь не се́ют кле́вер. Если молодо́й кле́вер да сыро́й – скоти́ну загони́: они́ мо́гут не отрави́ться, а их взду́ет. И мо́жет концы́ отда́ть. Вот так. А тепе́рь нет коро́в, так не́кого и пасти́. И никого́ не взду́ет. Нет.

– А когда загребали, то что ставили – стог, копну или подзавод?

– Снача́ла ведь к копне́ на рука́х, э́ти носи́лки, две жёрдки таки́е хорошо́ обде́ланные, носи́лки называ́ли. Две па́лки ме́тра по три длинно́й. Ну, три с полови́ной. На э́ти се́но ложи́ли рука́ми и носи́ли на э́тих носи́лках. Вот. Пото́м ло́шади бы́ли, так на лошадя́х обла́живали.

– То есть копны – они же небольшие?

– Ну, небольши́е. По си́ле – как дво́е мо́жешь утащи́ть-то. По си́ле это дво́е. Эту копну́. Ну чё, на двои́х так уж пуда́ четы́ре уж всё равно́ ута́щишь. 2 пуда́ дак чё.

– А стог?

– Ну, а стог там уже зави́симо ско́ко они́. И 20 це́нтнеров мо́жет, и 3 це́нтнера, зави́симо от ле́та и зави́симо, ско́ко се́на накоси́л.

– А вы стог ставили?

– Как, любо́й ста́вил стог. Есть у меня́ на фотогра́фии, сейча́с покажу́. На фотогра́фии есть, стог мета́л. Где-то погоди́-ко.

– А вы делали стог с одной жердью или несколькими и длинный?

– Нет. Одна́ дли́нная и всё.

– Одному же стог не сделать?

– Сде́лать. Почему́? Сде́лать. То́лько большо́й уже́ не сде́лать. Ско́ко у меня́ бы́ло лоша́док? Гли-ко, сотри́ на дро́внях ло́шадь угоре́лая. Вот таки́е у меня́ лоша́дки бо́йкие бы́ли. Вот лоша́дка-то хоро́шая была́, наполови́ну спорти́вная. Така́я краса́вица! За 45 мину́т до Кири́ллова я е́здил в кино́ снима́ться, «Апо́стол»-то. За 45 мину́т от Пла́хино до Кири́ллова дое́хал. <Идет за фотографиями…> В кино́-то я снима́лся «Апо́стол» в фаши́стской фо́рме. Фаши́стом ста́л. Ну, вот, с борзы́ми бе́гал соба́ками. В Топо́рне снима́ли, там в Кири́ллове, в музе́е кири́лловском. А вот – ло́шадь, ту́та вез се́но на волоку́шах. Ту́та из прови́нции, са́нки-то де́лал.

– А вы в самом деле до сих пор санки делаете?

– Я вам покажу́, у меня́ есть са́нки. У меня́ ли́чный поп, ви́дите, како́й дя́дька? Что-то он бо́льно здесь стра́шен, так-то 60 годо́в, он прия́тно вы́глядит, с бородо́й хо́дит. Он не ест тово́, из магази́нов, сам лепёшки печёт, он магази́нное и не ест.

– У нас еще несколько вопросов осталось про сенокос.

– Ла́дно, дава́й.

– На сенокос обычно брали какую-то особую еду. Особенно, если на весь день уходили.

-–Ну, еду́ как, обы́чную, са́мую обы́чную еду́. Пол-ли́тра молока́ и хлеб. Или мать могла́ пироги́ печи́, так пирого́в напечёт. Пироги́ и молока́, бо́льше ничего́ тако́го не́ было. В то вре́мя те́рмосов не́ было, чтобы чай брать. Не́ было те́рмосов, так что то́лько молочко́ бра́ли пол-ли́тра и пироги́, мать напекла́, а не напекла́ – так хле́бушек и всё.

– С какого возраста уже на сенокос брали детей?

– Но если я ещё не могу́, сил не хвата́ет коси́ть, зна́чит, я могу́ сде́лать ма́ленький, сам ба́тько де́лает гра́бли таки́е ма́ленькие.

– По Сеньке и шапка.

– Лет с 5, наве́рно, уже́? Да, ма́ленький. Невели́к, коне́чно, рабо́тник – всё равно́ приуча́ли.

– А сено когда увозили уже домой, только на волокушах или еще на чем-то могли?

– Ну, так ведь и на теле́ге. Вот волоку́ши, ви́дите, ло́шадь запряжена́. И на теле́ге вози́ли. Но на волоку́шах э́то, понима́ешь, как бы́стро, хорошо́. Раз подъе́хал к копне́, свали́л, и всё, и ски́дывать… На теле́гу ведь на́до поды́мать, да пото́м с теле́ги ва́лится. А здесь ниче́го не вы́валится, хорошо́ лежи́т на э́тих волоку́шах.

– А когда коллективный идет сенокос, всё делают одновременно. И перерывы одновременно. Как они называются?

– Зало́га. Зало́гу сде́лать. <Поет частушки>

Коллекти́вная теле́га,
Бригади́рова дуга́,
Запряга́йте председа́теля,
Пое́дем на бега́.

Бригади́р на*ра́л в буты́лку
И пошёл по деревня́м,
Бригади́ру приказа́ли
Раздели́ть по трудодня́м.

<смеется>

– Игорь Павлович, а вы не припомните, был какой-нибудь праздник, связанный с началом и окончанием сенокоса?

– Пра́здник? А зна́ете, де́лали пра́здник о́сенью, когда уже́ всю убо́рочную с поле́й уберу́т. О́сенью. О́бщий пра́здник колхо́зный де́лали. Опя́ть же, кото́рые хозя́йки уме́ют хорошо́ пи́во вари́ть, кото́рые путёвые хозя́йки мо́гут. Вот там уже́ мно́го пи́ва нава́рят. Пото́м уже́ совхо́зы бы́ли, там уже́ де́лали э́ти пра́здники опя́ть о́сенью, когда убо́рочная ко́нчилась. О́бщий в клу́бе пра́здник. Бо́чку пи́ва там ли́тров сто, таки́е покупа́ли. Ну, и во́дку. Во́дки так по чеку́шке на бра́та, хоть же́нщине, хоть мужчи́не. А э́ту, заку́ску прино́сите са́ми. Бригади́р ку́пит э́ту бо́чку пи́ва, сто ли́тров, вот так пра́здники отмеча́ли. А ра́ньше они́ са́ми своё пи́во нава́рят. Путёвые хозя́йки нава́рят пи́ва, собира́ется вся дере́вня, тут и пиру́ют. Допьяна́.

– А такие праздники: огулинки, окопки, обнародки?

– Здесь, ско́лько я и по́мню, и зна́ю, э́тот колхо́зный пра́здник де́лали в конце́, когда уже́ всё с поле́й уберу́т. А вот на Украи́не был, там они́ де́лали, там да́же в степи́ де́лают пра́здники. Урожа́й мале́нько собра́ли ли чё ли, там как-то пошика́рнее, чем здесь де́лали.

– Да, у нас север. А вы еще не припомните в детстве, с чего началось вот это – труд, вхождение в работу. Как это всё начиналось?

– Ра́ньше был ко́нный при́вод, молоти́ли, тепе́рь ведь комба́йны. А ра́ньше молоти́ли 6 лошаде́й, мы подро́стками запряга́лися. 6 лошаде́й. По три па́ры, и тако́й в круг их, и мы, ребетня́, запря́г – и це́лый день. Там э́то, сно́пы подаю́т на молоти́лку. Вот коня́ми молоти́ли. Да́же вручну́ю ещё молоти́ли зерно́. Э́тим, как оно́ называ́ется … Молоти́ло деревя́нное. Оно́ то́лько ве́ртится. Но э́то я уже́ не заста́л. Молоти́ли э́тим. Ови́н. В ови́не – гумно́ называ́ется. Э́то хорошо́ отшлифо́ванная земля́. Она́. И прям на э́той ови́ны бы́ли наде́ланы, под кры́шей.

– Игорь Павлович, а потом вы санки научились делать?

– Да, вот са́нки.

–  А еще что в детстве?

– Ну, чё в де́тстве. Са́нки, ну, как чё, та́кже всё вручну́ю. Заготовля́ли дрова́, а в де́тстве мы дра́ли корьё. И́ву дра́ли. Все дра́ли, а пото́м сдава́ли это корьё. Тепе́рь ведь корья́ не деру́т и не сдаю́т никуда́, не на́до. А за э́то мы там, я уже́ забы́л це́ну, де́ньги зараба́тывали на э́том корье́. Сдади́м – надерём. Весно́й и́вовое корьё дра́ли, а пото́м вы́сушим все в пучка́х, на лошадя́х свезём куда́ на́до. В Кири́ллов или в Ферапо́нтово сдади́м – нам де́нежки даду́т. А на э́ти де́нежки, мы их… Так, вот я до а́рмии себе́, тогда́ часы́ – «Побе́да» была́ просла́вленная, хоро́шие часы́ ́«Побе́да» называ́ли. Са́мые пе́рвые усто́йчивые. Два го́да я на часы́ зараба́тывал де́ньги, ведь в колхо́зе ничего́ не плати́ли. Соверше́нно за бесце́нок рабо́тали. Два го́да собира́л э́ти де́ньги себе́, чтобы часы́ купи́ть э́ти, «Побе́ду». вот, «Побе́ду» купи́л и в а́рмию пошёл. И там что э́тот, но́чью, у́тром нас то́лько в ро́ту привели́, привезли́ желторо́тиков нас, и в пе́рвую же ночь у меня́, когда́ спал, но́чью разбуди́л меня́ э́тот, нас бы́ло 16 на́ций в пехо́тной ро́те. Пехо́тная ро́та 72 челове́ка. 16 на́ций. На́ций, понима́ете? Все́х 16 на́ций, мно́го их было́, все в одно́й э́той ро́те. У́тром я встал, верне́е, бу́дит, я глаза́ отки́нул – дай, говори́т, мне часо́в поднева́лить. Я часы́ снял – пода́л ему́. Дал часы́ днева́льному. Вот. У́тром нас постро́или, встал, погляде́л – черножо́пых полно́, не зна́ю, кому́ я о́тдал спросо́нья часы́. Но про себя́ ду́маю – тепе́рь всё, улыбну́лись. Их мно́го в ро́те – и все на одно́ лицо́, чёрные. А кото́рому спросо́нья, заспа́л, кото́рому я часы́ о́тдал? А тепе́рь не отда́ст. Ча́сики улыбну́лися мои. Вот. Всё. Всё же пото́м подхо́дит э́тот был, азербайджа́нец, Дами́ров Моме́д, подхо́дит. «Слуша́й, – говори́т, – зна́ешь чего́, ты не говори́ команди́ру ро́ты, мы твои́ часы́, мы не́мцу про́дали». Так. Ла́дно. Он мне «Ка́му» подаёт, «Ка́му». Ста́рый цифербла́т, весь замы́зганный, гря́зный. Я говорю́: «Мне не на́до э́тих часо́в, у меня́ но́вые часы́ бы́ли «Побе́да». Мне не на́до». – «Ты команди́ру ро́ты то́лько не говори́. Если ска́жешь, дак нагоня́я хоро́шего даду́т. Ой-ё-ёй! Ты у салажо́нка, у сала́ги часы́ забра́л». Я сказа́л: «Дава́йте мне, за ско́лько про́дали!» За 50 ма́рок про́дали, неме́цкими. Дава́й мне 25 ма́рок (ну, они́ издержа́ли), 25 ма́рок мне дава́йте за часы́! Они́ мне без жела́ния о́тдали 25 ма́рок неме́цких. Вот. Вот так ча́сики у меня́ и улыбну́лися, наноси́лся я их. Э́то че́стным путём они́ взя́ли, а то могли́ бы и совсе́м отобра́ть, и концы́ спи́*дили бы, да и всё.

– А слыхали ли вы такое выражение – синь да шевель?

– Нет. Впервы́е слыш́у.

– А бочка арестантов?

– Да, ну э́то ча́сто. Э́та при́сказка ча́сто употребля́ется. Бо́чка ареста́нтов, как она́, погоди́, в каки́х, бо́чка ареста́нтов, в каки́х слу́чаях применя́ется? Ре́дко её употребля́ют о́чень. Бо́чка ареста́нтов. Да́же не могу́ сказа́ть.

– Можно ли наговорить бочку арестантов?

– Да все пра́вильно, наговори́ть бо́чку ареста́нтов. Мо́жно наговори́ть бо́чку ареста́нтов, так это применя́ется. В тако́м ви́де э́то употребля́ется. Ре́дко, всё равно́, ре́дко в наро́де услы́шишь, что наплёл бо́чку ареста́нтов. Наплёл, насочиня́л бо́чку ареста́нтов.

– А тютюнькаться говорят?

– Не́ту у нас здесь тютю́нькаться. Церемо́ниться говоря́т, тютю́нькаться, э́то одно́ и то́же, наве́рно. Церемо́ниться, тютю́нькаться. «Церемо́ниться» мо́жно от ста́рых люде́й услы́шать. От молодё́жи не учу́ешь э́того.

– Игорь Павлович, а какие профессии вы успели попробовать?

– Каки́е профе́ссии? Зна́чит, что: столя́р, пло́тник, армату́рщик, бето́нщик, сва́рщик, куста́рь, а тепе́рь э́ти вот, не профе́ссии, вое́нные профе́ссии, так чё там, ро́тный пулемётчик, гранатомётчик, автома́тчик. Ну, а каќие ещё мо́гут профе́ссии быть? А это ведь дома́шние профе́ссии, чё, коси́ть, или дрова́ ко́лют. Это не профе́ссия, это как обы́чное де́ло. Загото́вка дров и всё. Ка́ждый сам себе́ заготовля́ет, кто не мо́жет – сосе́да попро́сит. Всё, вот так. Тут не профе́ссия, тут тяжёлая рабо́та. Почему́ тяжёлая? По си́ле так ничего́. По себе́, говоря́т, и де́рево руби́. Мо́жешь, так де́лай, мо́жешь быстре́е, ме́ньше, бо́льше.

– Пришлось поработать вам.

– Да. Я был там, где ве́чно пля́шут и пою́т. Не зна́ете э́той организа́ции? Где ве́чно пля́шут и пою́т. А?

– Говорили вы в прошлый раз.

– Был пья́ный, стоя́л в лу́же, то́пал нога́ми, наводи́л у́жас на окружа́ющих. Три го́да да́ли. В Устю́жне, пото́м в Ку́рскую о́бласть увезли́. Ку́рская магни́тная анома́лия, вот там руду́ суши́ли мы, а в Черепове́ц пото́м отпра́вили. Полтора́ го́да в Устю́жне был, полтора́ в Ку́рской о́бласти был.

 – Спасибо, Игорь Павлович.