«Я ткать не тка́ла, ма́ма тка́ла…»

Я ткать не тка́ла, ма́ма тка́ла, я бы́ло ся́ду ма́ленькая, ну, подро́стком была́ у е там, она́ тка́ла, полоте́нце тка́ла. Всё, э́то вот тоже хо́лст тка́ла, а я как ся́ду, мне охо́та потка́ть-то, она́ уйде́т, я и тку, ну, э́то я понима́ла, как на́до ни́тянку-то вдё́ргивать. Сде́лаю путём, но она́ всё равно́ узна́ет, что я тка́ла, говори́т: «Опя́ть се́ла потка́ла? »

У нас вот была́ ба́ушка, ну, она́ выходи́ла за вдовца́, за моё праде́душку она́ вы́шла, и она́ была́ така́я рукоде́льница. Она́ пря́ла вот мот – э́то вот лён-то выде́лывали, она́ вот так, таку́ю ни́ть де́лала, даже вот че́рез кольцо́ проходи́ло — вот кака́я она́ у е то́нкая ни́тка. Кружева́ э́то потом пошло́, и тка́ли, и тако́й хо́лст был краси́вый. Пе́рвый расче́шешь — э́то отре́пи, второ́й — э́то па́чеси, а лён-то уж оста́нется, чи́стый лён, волокно́. Отре́пи когда́ тре́плешь – вот тепе́рь до́ма-то де́лают, дак отре́пи и па́кля одно́ и то же. А кра́сили, дак не зна́ю, как и кра́сили, но вот э́то-то кра́шено, дак пря́мо поке́тики продава́лись вся́кие: и си́ние, и кра́сные — каки́х то́лько не было.