«А когда начала́сь война́…»

А когда начала́сь война́, оте́ц мо́й ушёл в пе́рвый день на войну́, оте́ц мо́й парти́йный, он доброво́льно, без вся́ких там, его сра́зу же взя́ли в пе́рвый день войны́. А ма́ма си́льно боле́ла уже к тому́ вре́мени, у неё был туберкулёз, она́ уже пло́хо себя́ о́чень чу́вствовала, вот и нам труднова́то ста́ло. Ма́ма уже уста́ла, почти́ что не ходи́ла, лежа́ла, мне бы́ло де́сять лет тогда́, ещё брат был два с полови́ной го́да. Хозя́йство бы́ло, бы́ло наса́жено в огоро́де, карто́шка, о́вощи, бы́ло ещё коро́ва, я коро́ву при ма́ме не дои́ла, потому́ что ма́ленькая была́, мне не разреша́ла ма́ма. Как заболе́ла она, мне пришло́сь. Я приду́ коро́ву дои́ть, а коро́ва отхо́дит, отхо́дит, я не зна́ю чего́, я к ба́бе О́ле: «Ба́ба О́ля, скажи́, почему́ коро́ва не стои́т у меня́?» Она́ мне: «Пойдём». И мы туда́, э́то… «Сади́сь». Я се́ла, она мне э́то: «Так ты не с той стороны́ се́ла дои́ть».

Па́пу взя́ли на войну́ в пе́рвый день, два́дцать второ́го ию́ня, а в декабре́ ме́сяце пришла́ ма́мина сестра́, то́же была́ она́ за́мужем, муж то́же был на фро́нте, вот она́ пришла́ и говори́т: «Кла́вдия, как ты лежи́шь так де́вка-то с тобо́й совсе́м уж, наве́рно, как вы тут на что́-то де́лать». Ну реши́ли коро́ву прода́ть или заре́зать, наве́рно, заре́зали, ну реши́ли, так Мари́на, ма́мина сестра́, взяла́ нас туда́, нас тро́е да у неё пя́теро ребяти́шек бы́ло. Ну, пя́того декабря́ умерла́ моя́ ма́ма, мы оста́лись совсе́м одни́ с бра́том и жи́ли мы зи́му и втору́ю ещё жи́ли зи́му, а пото́м, когда совсе́м уже́ ста́ло тяжело́ Мари́и, она́ не зна́ла, что де́лать с на́ми,  у нас бы́ло там боха́цвот не назовёшь , а кое́-что бы́ло, что на хлеб променя́ла, ну мя́со всё ушло́, всё в о́бщем ушло́. И прихо́дит па́пина сестра́ Ма́рфа и говори́т: «Мари́я, как ты тут  как ты с э́той орав́ой». Она́ говори́т: «Ой, Ма́рфа, меня́ ка́жется с рука́ми и нога́ми съедя́т». Посиде́ли, потолкова́ли, Ма́рфа говори́т: «Дава́й тогда́ я ещё возьму́ их, пусть ко мне, ты уж и так». Ну вот меня́ и перевезли́ к Ма́рфе, а у Ма́рфы бы́ло тро́е дете́й,  и то́же боха́го бы́ло одна́ коро́ва, уже́ всё ушло́, ну мы тоже о́коло двух лет жи́ли, в э́тот ме́сяц и тот как мы перее́хали, из военкома́та да́ли аттеста́т. Наш оте́ц был офице́ром, так офице́рам дава́ли аттеста́т домо́й посыла́ть денёг, я уж тепе́рь забы́ла, каку́ю су́мму, и вот на хлеб бы нам хвати́ло с бра́том. Вот я за э́той, деньга́ми в военкома́т ходи́ла ка́ждый ме́сяц, э́то далеко́, киломе́тров бо́льше двух, вот что э́то произошло́, э́ти го́ды. Ма́рфа то́же о́чень уж слаба́, пя́теро так, а была́ така́я же́нщина, Гали́на Васи́льевна, она́ рабо́тала ветерина́ром, с мои́м отцо́м, он тогда́ председа́телем был, они́ бы́ли о́чень знако́мы, та пришла́ к Ма́рфе и говори́т: «Ма́рфа, я слы́шала что ты бедну́ешь». «Я, – говори́т, – перепи́сываюсь с э́тим, с мои́м отцо́м, и э́тот, дава́й я возьму́ де́вочку, а ма́льчика дава́й в детдо́м сдади́м, ведь нельзя́ тебе́ бо́льше так, поду́май, поду́май». Так и сде́лали.